Осторожно, Синди!
Шрифт:
Синди все это очень удивило, она ощутила в груди холодок разочарования и недоверия. Однако вскоре выяснилось, что Стюарт сказал ей истинную правду.
Они нашли Кири Ньюман в патио ее домика, она возлежала на шезлонге и листала толстую пачку журналов.
Мать Стюарта жила в очень красивом бунгало, которое выходило окнами на Муриваи-Бич, и из патио открывался вид на пустынное голубое пространство моря и полоску бледного песка. Бунгало стояло в уединенном местечке, там было тихо, безлюдно, вокруг бугрились дюны и холмистая земля.
Сад был обширный, ухоженный, полого спускался
Услышав шаги Стюарта и Синди, поднимавшихся по лестнице в патио, Кири Ньюман подняла глаза от журнала, который лежал у нее на коленях. Она сняла очки и задумчиво прикусила дужку, глядя на сына и его спутницу.
— Ты что-то рано сегодня, а? — недовольно обратилась она к Стюарту.
— О, не старайся делать вид, что рада меня видеть, все равно не поверю, — откликнулся Стюарт и повернулся, чтобы представить ей Синди.
Девушка почувствовала, как холодный взгляд женщины скользнул по ней, будто она рассматривала и оценивала какую-нибудь старую мебель, не зная, выбросить ее на помойку или пока оставить.
— Ага! Это кто, еще одна покоренная тобой красотка? — спросила она наконец, переводя взгляд на Стюарта. — Раньше ты не позволял себе привозить их сюда.
Последовала долгая неловкая пауза, затем Стюарт неуверенно пробормотал:
— Мам, может, не надо? Неприлично как-то...
Кири Ньюман издала презрительный смешок и снова уставилась на Синди:
— Нет, вы слышали? Подумать только! — Она перевела взгляд на сына: — С каких это пор тебя волнуют приличия?
— Подумай о Синди. Ей же неприятно, что ты говоришь о ней так уничижительно.
Кири Ньюман разразилась проклятиями и оглушительно расхохоталась:
— О, я вижу, ты влип не на шутку!
Синди широко раскрыла глаза. Как и сказал Стюарт, ей действительно было неловко. И грустно — из-за него. Как, должно быть, тяжело и неприятно представлять друзьям эту грубую женщину и называть ее своей матерью. Мать, которая не находит для своего единственного сына ничего, кроме презрения и издевок, — это ясно читалось в холодных голубых глазах Кири Ньюман каждый раз, когда она смотрела на Стюарта. «Еще два дня впереди! Боюсь, нам будет не очень-то весело», — подумала Синди.
Оглянувшись на Стюарта, она увидела в его глазах гнев и что-то еще — разочарование, может быть. Девушка поняла, что он хочет остаться наедине с матерью, и быстро сказала:
— Пойду заберу свои вещи из машины.
Стюарт кивнул, и Синди торопливо вышла из патио.
— Да, эта крошка совсем не похожа на Делию. Вся из себя такая невинная. Но, думаю, она скоро изменится, если познакомится с тобой поближе! — И Кири рассмеялась.
— Ради бога, заткнись! — вспылил Стюарт, глаза его полыхали гневом. Затем он продолжал уже тише, чуть дрогнувшим голосом: — Я звонил тебе на днях, предупредил, что приеду и привезу с собой Синди. Ты дала мне слово, что будешь милой и вежливой, во всяком случае постараешься, —
Кири не обратила никакого внимания на гневную речь сына. Она задумчиво грызла дужку очков.
— Разве я давала тебе слово? Что-то не припоминаю. Забавно. Должно быть, я забыла.
Стюарт сокрушенно покачал головой.
— Ах, черт! — безо всякого намека на раскаяние продолжала Кири. — А что такого трагического случилось? Если она тебя бросит только потому, что у тебя такая мамаша, ну и пусть себе убирается на все четыре стороны. Ты у меня красавец мужчина, во всяком случае, все девицы от тебя без ума, ты такой же обаятельный и вспыльчивый, как твой чертов отец. Ничего, найдешь себе другую. Тебе это ничего не стоит.
— Не смей так говорить о моем отце! — выкрикнул Стюарт в лицо матери. — Ты его сама бросила и не пытайся срывать зло на мне. Это ты во всем виновата, а мы с отцом тут ни при чем. Почему ты так меня ненавидишь? Только из-за того, что я напоминаю тебе о нем? Когда ты поймешь, что во всем твоя вина, и перестанешь искать в других причины твоих бед? Ты что, не можешь относиться ко мне как к сыну, а не как к двойнику моего отца, которого ненавидишь? Э, да что толку...
— А с чего это ты вдруг стал себя жалеть? — удивилась Кири, вскинув на него глаза, до сих пор она внимательного изучала собственные ногти.
— А может, это обычное ощущение для человека, который всегда был лишен заботы и нежности?
— Нежности? — Кири расхохоталась, словно не могла представить, чтобы Стюарту могло не хватать нежности и любви — это казалось ей нелепым и смешным. — О, этого у тебя всегда будет вдоволь, мой прекрасный сын, хотя бы от той молоденькой девицы, которую ты притащил сюда. Используй свой знаменитый мужской шарм...
— Я имел в виду материнскую любовь.
— Материнскую любовь? — переспросила Кири. — Ах, перестань, Стюарт, я же не такая дура. Мы же с тобой не первый год вместе и слишком хорошо знаем друг друга, чтобы говорить о таких вещах.
— Мне кажется, мы друг друга совсем не знаем. Ты никогда не давала мне шанса по-настоящему узнать тебя или создать между нами искренние, теплые отношения.
— Это ложь! — закричала Кири, вскакивая с кресла. В ее глазах теперь не осталось и следа презрения или насмешки, они полыхали таким же гневом, как глаза Стюарта. — Как ты смеешь мне это говорить? Мне пришлось одной тебя воспитывать семь лет, пока тебе не исполнился двадцать один год! Я сделала для тебя все, что могла, но тебе нужен был отец, крепкая мужская рука, чтобы не пустить тебя на тот путь, который ты все-таки выбрал. Я не могла удерживать тебя одна — у меня не хватало сил. Каждый раз, когда я пыталась поговорить с тобой, ты набрасывался на меня с упреками за то, что я ушла от твоего отца. И это я тоже не могла перенести. Никакая мать не может вынести ненависть сына. Но тем не менее я остаюсь твоей матерью и заслуживаю хотя бы уважения!