Осторожно, женское фэнтези. Книга 2
Шрифт:
— И вы тут же бросили все дела?
— Сегодня выходной, Элизабет, — напомнил ректор. — У меня нет дел, которые нельзя было бы отложить.
— Тогда… к единорогу? — спросила я несмело. Не хотелось, чтобы сон сбылся лишь наполовину.
— Я не успел переговорить с доктором Грином, и не знаю…
— Он не будет возражать, — заверила я поспешно. — Единороги же целебные… то есть, полезные… Только у меня верхней одежды нет.
Накануне милорд Райхон переправил меня порталом из комнаты общежития прямо в вестибюль лечебницы. Но телепортироваться на территорию эльфийского посольства равносильно вторжению.
Мужчина улыбнулся, глаза
— Вы так и не забрали куртку, которую оставили в клубе Огненного Черепа, помните? А еще я захватил зонт.
«И калоши», — послышался мне насмешливый голос Грина, но ни слуховые галлюцинации, ни даже сам доктор во плоти уже не испортили бы мне настроения.
— Готовы? — Оливер подал мне руку.
Я подхватила полюбившиеся моему чуду чудному цветы.
— Готова.
Погода разбушевалась не на шутку: ливень, порывистый ветер, норовивший вырвать у Оливера зонт и заглянуть мне под платье. Но, как сказал милорд ректор, хорошо, что не гроза. В грозу отключают сеть порталов, так как те сбоят из-за атмосферных электрических разрядов, и есть риск, что вошедшего в такой портал человека вынесет в неожиданном месте и не факт, что одним куском…
Оливер запнулся, когда у него вырвался этот «один кусок», покосился на меня, и пришлось делать вид, что я ничего не поняла. В конце концов, выражение нельзя было причислить к грубым или бранным, а то, что подобные речевые обороты не пристали сдержанному и интеллигентному до мозга костей главе академии, не каждый отметил бы. Годами выпестованный образ трещал по швам, и мне нравилось думать, что происходит это исключительно рядом со мной… Ну, еще рядом с инспектором, как я успела заметить, но инспектор — это совсем другое. Сомневаюсь, что Оливер стал бы подхватывать Крейга одной рукой, второй продолжая мужественно удерживать зонт, если бы портал вынес их ровно в центре огромной лужи. А с нами так и произошло: лужа, размерами претендующая на звание неучтенного на плане академгородка пруда, растеклась перед воротами посольства, и не вынеси меня ректор к ближайшему берегу, пришлось бы добираться вплавь.
Дежурившему у калитки эльфу дождь был нипочем. Струи воды обтекали укрывавший длинноухого невидимый кокон, и ветер, судя по тому, как аккуратно лежали на плечах стража длинные белые волосы, тоже не мог пробить защиту. Мне даже показалось, что нелюдь усмехнулся, взглянув на наш зонт. Но, скорее всего, показалось: все знают, каковы эльфы по части эмоций, милорду Райхону жизни не хватит, чтобы достичь такой степени непробиваемости. Видимо, он тоже подумал об этом, потому как не стал важничать, а просто сказал, что мы пришли увидеть эноре кэллапиа, и нас без дальнейших вопросов впустили за ограду и проводили к жилищу единорога. У ректора были определенные преимущества в этом вопросе: к нам не приставили леди Каролайн. Когда я приходила, с Грином дочь лорда Эрентвилля, пусть и не входила с нами к единорогу, но встречала и провожала обязательно, одним своим видом напоминая, что отвечает за то, чтобы мы не навредили бесценному чуду, а к Оливеру такого наблюдателя не приставили. Странно, что при этом он не бегал к единорогу ежедневно. Имей я неограниченный допуск — так и делала бы.
— Я редко тут бываю, — словно прочитав мои мысли, сказал мужчина, когда мы вошли в «прихожую» единорожьего домика. — Эноре кэллапиа не очень любит магов моего профиля. Зачем лишний раз нервировать чудесное животное?
Он
Увидев меня, единорог радостно заржал и шагнул на встречу, но тут же отступил, заметив ректора, и сердито забил копытами.
— Я же говорил, — произнес удрученно Оливер. — Раз на раз не приходится. Мне лучше…
Уйти?
Я укоризненно поглядела на свое звездноокое чудо: разве можно гостей гнать? Тем более этот угощение принес.
Я вынула из-под куртки букетик цветов, но единорог не спешил менять гнев на милость.
«Не тот человек, — фыркал он сердито. — Не тот!».
— Все хорошо, — успокоила я ректора. — Просто он привык видеть меня с Грином и немного… растерялся…
Да, диво дивное? Просто растерялся.
Ты же не испортишь мне свидание? Потому что это — тот человек, понимаешь? Для меня — тот.
А для тебя — цветочки. Хочешь?
Взгляд единорога немного смягчился, но, вопреки моим ожиданиям, он не потянулся тут же за лакомством. Втянул ноздрями воздух, кивнул одобрительно, а потом вдруг толкнул меня мордой в лоб.
Что?
Еще один тычок и кивок на букет.
Серьезно?
То есть, с рук ты есть не будешь? Нужно обязательно воткнуть это в волосы?
Извращенец!
Скажи еще, за корсаж заправить!
Единорог с интересом обдумал это предложение и причмокнул губами: мол, в другой раз, когда платье подходящее наденешь.
Вот, охальник! С трудом сдерживая смех, я стегнула его букетиком по наглой морде. И зачем ему с такими замашками именно девственницы?
«Свет, — донеслось в ответ. — Свет хороший, чистый. Не колючий»
Аура?
А если уже не девственница, свет становится колючим?
«Колючий, — фыркнул единорог. Затряс головой, будто хотел избавиться от прилипшей к морде грязи. — Много мужчины. Женщина принимает мужчину и берет его свет. Когда мужчина правильный — терпимо. Когда неправильный — колючий. Когда мужчин много… п-ф-ф-ф…»
Ну да. Когда мужчин много, не могут они все быть «правильными». Теперь понятно, почему дивные создания не терпят женщин легкого поведения.
А мой свет, он какой? Я же все-таки…
«Вкусный. Сладкий, горький… Разный. Но вкусный»
Я поперхнулась от неожиданности. Он что питается, чужой энергией? Как вампир? Ну, то есть…
Единорог не обиделся на неудачное сравнение. Только головой покачал, намекая, что мне не понять, как можно впитывать свет аур, не отбирая при этом жизненной силы. А питаться он вообще предпочитал чем-то материальным, о чем не преминул напомнить негромким жалобным ржанием и выразительными взглядами на голубенькие цветочки — ни дать ни взять изголодавшийся коник. И это при том, что его жилище до отказа набито ароматным сеном и отборным зерном. Притворщик!
Ну, ладно-ладно, так и быть…
Я выдернула из букетика цветок и, как был, на длинном стебле, воткнула себе в волосы. Смотрелось это, полагаю, нелепо, но смотреть-то никто и не собирался: диво дивное довольно проржало и тут же слизало лакомство с моей головы.
А ведь ему нравятся эти цветы. Именно эти. И Грин, когда слопал лепесток, говорил, что вкус приятный. Так не специально ли Каролайн решила тогда утыкать меня голубыми звездочками? Она ведь знала, что я собираюсь к единорогу. И за обедом даже не полюбопытствовала, куда делись цветы. Получается, привет передала? Украсила меня, как украшают кремом торт, и прислала в качестве презента?