Осторожный убийца

Чейз Джеймс Хедли

– Я оставила машину в парке, так что если поспешу, то смогу добраться за полтора часа.

– Будь осторожна за рулем! Она рассмеялась:

– Неужели я так дорога тебе, Дэвид?

Я почувствовал, как у меня перехватило горло.

– Да, никто мне не был так дорог, никто так стремительно не врывался в мою жизнь.

– О, Дэвид! Ты не жалеешь о том, что случилось?

– Нет, а ты?

– Немного. Когда приходит новая любовь, приходит и тревога, сердечная боль.

– Да, но приходит и счастье! Она поправила платье, подошла к комоду, надела шляпу и взяла

сумочку.

– Не вставай, Дэвид, я сама найду выход.

– Как глупо! – Я засмеялся. – Ты ничего и не съела, а я так старался, готовил сандвичи. Она присела на краешек кровати.

– Я уже не голодна, дорогой, – прошептала она, наклонилась, поцеловала, нежно погладив мою голову. – Прощай, Дэвид. – Она снова наклонилась, ее губы прижались к моим, потом она ласково оттолкнула меня и встала.

– Когда ты придешь снова? – спросил я, держа ее за руку. " – А ты хочешь, чтобы я пришла?

– Конечно, и чем чаще, тем лучше.

– Не знаю. Может быть, на следующей неделе приду, если смогу.

– Подожди. – Я сел на кровати. – Ты не можешь уйти вот так просто. Может быть, в понедельник?

– В понедельник у сиделки выходной день.

– Тогда во вторник.

– По вторникам я ему читаю.

– Тогда…

– Я не знаю. Мне и сегодня нелегко было вырваться. Пойми, пожалуйста, Дэвид, я уже четыре года живу как отшельница. Я не могу уйти с виллы просто так, без объяснений. Я не могу уходить из дому на долгое время.

– А что будет со мной? Мы должны встречаться чаще. Может быть, ты могла бы приходить вечерами? У нас тихо между двумя и пятью. Приходи в среду.

– Постараюсь, но ничего не обещаю. Ты забыл, что ты сказал?

– Что я сказал?

– Ты сказал, чтобы я не делала опрометчивых поступков, иначе он может обо всем догадаться. Я помню, как ты сказал: “Некоторые люди очень чувствительны к тому, что происходит радом. Очень быстро он может догадаться, что происходит. Вы можете выдать себя и сделаете ему больно, когда он узнает о том, что произошло. Не так ли?"

– Зачем ты напоминаешь мне об этом? – резко спросил я. – Хочешь подчеркнуть мою подлость?

– Не говори глупости, Дэвид. Нет ничего подлого в поступках двоих людей, если они любят друг друга. Я просто пытаюсь убедить тебя, что мы должны быть очень осторожны, чтобы не причинять ему лишних страданий. Понимаешь?

– Значит, я буду ждать твоего прихода.

– Что же делать? Но запомни, все то время, которое мы не видимся, я думаю о тебе. Может быть, эти два часа, проведенные здесь, с тобой, в этой комнате, дали мне гораздо больше, чем тебе. – Она открыла сумочку и достала листок бумаги. – Скажи мне номер твоего телефона. Я позвоню сама, когда смогу. Но ты, Дэвид, не звони мне, пожалуйста. Это опасно. В его комнате параллельный аппарат, а сиделка очень любопытна. Обещаешь?

– Хорошо. Не буду. Но ты уж постарайся и позвони сама.

– Обязательно. А теперь я должна бежать. Прощай, дорогой.

– Постой! Ты забыла брошь. – Я вскочил с кровати, выдвинул ящик стола. – Было бы глупо, если бы ты опять ее забыла!

Она взяла брошь и небрежно бросила в сумочку.

– Поцелуй

меня, Дэвид.

Я схватил Лауру в объятия и прижался к ее губам. Мне казалось, что, пока я обнимал ее, время остановилось. Слегка задохнувшись, она осторожно высвободилась.

– О, дорогой, ты потрясающий любовник, – прошептала она. – Как я хотела бы задержаться подольше. Думай обо мне, Дэвид. – Она, выскользнув из моих объятий, открыла дверь и побежала по коридору.

Потом потянулись дни ожидания.

Я знал, что не получу известия от Лауры раньше понедельника, поэтому в субботу и воскресенье работал. Мне повезло в воскресенье. Несколько групп наняли меня на целый день, чтобы я показал им самые знаменитые достопримечательности Милана. Я заработал пять тысяч лир.

В понедельник, проснувшись', я сказал себе, что сегодня она позвонит. Ведь она говорила, что постарается прийти в среду или в пятницу!

Потом я вспомнил, что она не сказала, когда позвонит. А вдруг она звонила в мое отсутствие? Моя хозяйка была отвратительной особой, она никогда не записала бы послание, она вообще не любила отвечать на телефонные звонки.

Этого я не учел, поэтому и встревожился. Обдумав все, я решил, что Лауре было удобнее звонить мне или до десяти часов утра, или после десяти часов вечера, когда Бруно будет спать. Значит, днем я могу выйти, принести продукты и потом сидеть и ждать ее звонка. У меня было пять тысяч лир, так что несколько дней я мог не работать. Честно говоря, я предпочел бы всю неделю не выходить из комнаты и ждать ее звонка. Каждая минута была наполнена тревожным ожиданием.

Я встал, побрился, оделся и вышел. Купил хлеб, сыр, колбасу, бутылку “Россо” и две свежие газеты. К тому времени, когда я вернулся, было уже за девять. Я прочел газеты, а потом, открыв один из своих блокнотов, попытался сосредоточиться на плане новой главы для своей книги, но все мои мысли стремились к Лауре, и я отодвинул блокнот в сторону.

Было одиннадцать тридцать, то время, в которое, как я сказал себе, она должна позвонить.

Но Лаура не звонила.

Минуты перетекали в часы. Три раза звонил телефон, но это были звонки другим жильцам. Через три часа я уже готов был лезть на стену.

Я сидел в своей маленькой душной комнате с раннего утра до поздней ночи, и, когда в двадцать минут первого заснул сидя в кресле, она так и не позвонила.

Она не позвонила ни во вторник, ни в среду, а я сидел в своей комнате и ждал.

За это время я возненавидел Бруно Фанчини так, как не ненавидел еще никого в жизни. Теперь я был рад, что он беспомощен и бессловесен. Я обзывал его всеми непристойными словами, какие приходили на ум. Я надеялся, что он умер, и даже молился о его смерти.

В четверг утром я по-прежнему сидел в кресле и ждал. За последние два дня я не брился и почти не спал. Настроение было убийственным, а нервы – на пределе: любой звук отзывался в них мучительной болью.

Примерно в середине дня, когда дневной зной достиг апогея, зазвонил телефон. Я рванул дверь комнаты и как сумасшедший понесся по коридору к телефону.