Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
— Я, друг мой, — сказал Петр, — наоборот доволен тем, что ты так крепко спишь среди бела дня. Тому могут быть две причины: либо пиво твое настолько хорошее, что валит с ног, либо ты хорошо потрудился и усталость свалила тебя с ног. И то и другое хорошо, и в извинениях не нуждается!
* * *
Петр Великий очень интересовался производством сукна для армии. В Москве одной из первых суконных фабрик была фабрика Серикова, для которой царь приобрел все нужные машины и повелел к назначенному сроку представить пробную половину сукна.
В
Случайно оба фабриканта явились со своими образцами во дворец одновременно. Сериков, рассмотрев пробы Дубровского, нашел их несравненно лучше принесенных им и очень смутился, ожидая страшного царского гнева. Государь вместе с государыней вошли в зал к фабрикантам и милостиво ответили на их приветствия. Петр был в канифасовой фуфайке с костяными пуговками. Он подошел к образцам Серикова и внимательно ощупал их руками.
— Посмотрите, батюшка, каково-то вам покажется сукно моего фабриканта? — сказала императрица.
Петр подошел и стал осматривать столь же внимательно образцы Дубровского.
— Дубровский, из какой шерсти делал ты сукно свое?
— Из отборной шерсти, ваше величество, — похвастался Дубровский.
— Коли из отборной, то результат худой. А ты, Сериков, из какой?
— Из обыкновенной стригушки, — отвечал тот трепещущим голосом.
— Вот видишь, — сказал Петр, — из отборной шерсти и дурак сделает недурное сукно, а ты молодец, что из обыкновенной стригушки исхитрился сделать добротную материю. Будешь и впредь поставлять мне сукно для армии.
Глава 2
Самый веселый смех — это смеяться над теми, кто смеется над тобой.
Однажды А. Д. Татищев, генерал-полицмейстер времен Елизаветы Петровны, объявил придворным, съехавшимся во дворец, что государыня чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из губерний о многочисленных побегах заключенных.
— Государыня велела мне изыскать средство для пресечения этого безобразия, и я это средство изыскал. Оно у меня в кармане.
— Что же это за средство? — спросили любопытные.
— Вот оно, — сказал генерал-полицмейстер, вынимая из кармана штемпель для клеймения лбов, на котором было написано слово «вор». — Теперь преступника, даже если он убежит, будет легко обнаружить по слову «вор», выжженному на его лбу.
— Но, — возразил ему один из присутствовавших, — бывают случаи, когда иногда невиновный осуждается. Как же быть, если такая ошибка обнаружится?
— О, у меня и этот случай предусмотрен, — ответил Татищев с улыбкой и вытащил другой штемпель, на котором вырезано было «не».
Вскоре новые штемпеля были разосланы по всей империи.
* * *
Старый генерал Шестаков,
— Да и я, матушка-царица, не знал вас, — наивно и добродушно ответил старый воин.
— Ну, меня-то, бедную вдову, где же знать! — со смехом сказала императрица.
* * *
Старый воин, адмирал, после какого-то блестящего боя, в котором он одержал победу, был представлен Екатерине И, и та просила его рассказать подробности этого боя. Адмирал начал рассказывать, и рассказывал складно; но постепенно воспоминания увлекли его, — человек же он был очень пылкий, притом всю жизнь проведший среди своих матросов; тонкое обращение придворной сферы было ему неведомо, — и вот, в жару воспоминаний, он на некоторое время забыл, что перед ним императрица, и из его уст начали вырываться такие слова и фразы, «сделавшиеся классическими», как выражался Гоголь, что все присутствующие помертвели от ужаса. Опомнился, наконец, и сам повествователь и со слезами на глазах стал просить у императрицы прощения.
Екатерина, слушавшая его, глазом не моргнув, очень спокойно отвечала:
«Продолжайте, продолжайте, пожалуйста, я ведь этих ваших морских слов и названий все равно не понимаю!»
* * *
Под фамилией Кульковский был известен в XVIII веке князь Михаил Алексеевич Голицын, которого иногда еще называли Квасник. Он был придворным шутом императрицы Анны Иоанновны. Между прочим, его свадьба, на потеху царскому двору, на дворовой девке справлялась с весельем и фейерверками в специально построенном ледяном доме и описана писателем И. И. Лажечниковым в романе «Ледяной дом».
* * *
Когда об одном живописце говорили с сожалением, что он пишет прекрасные портреты, а дети у него некрасивы, то Кульковский сказал:
— Что же тут удивительного: портреты он делает днем…
* * *
Пожилая дама уверяла, что ей не более сорока лет. Кульковский, хорошо зная, что ей уже за пятьдесят, сказал:
— Можно ей поверить, потому что она больше десяти лет в этом всех уверяет.
* * *
Один генерал восьмидесяти лет от роду женился на молоденькой и хорошенькой девушке. Однажды он пожаловался Кульковскому:
— Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников.
— Конечно, не можете надеяться, — отвечал шут, — но всегда можете опасаться.
* * *
Бирон однажды спросил Кульковского:
— Что думают обо мне россияне?
— Вас, ваша светлость, — отвечал он, — одни считают Богом, другие сатаною и никто — человеком.
* * *
Одна престарелая вдова, любя Кульковского, оставила ему после смерти богатую деревню. Но ее молодая племянница начала с ним судебный спор за такой подарок, не по нраву ему доставшийся.