Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
— Да как это случилось?
— Ведь под батожье-то ложиться невесело, — отвечал Татищев, стоя на коленях, и рассказал все, что было.
Государыня долго его журила, но обещалась похлопотать.
Из Адмиралтейства государь возвратился очень веселый. Во время обеда Екатерина заговорила о Татищеве и просила простить его.
— Дело уже кончено. Он наказан, и гневу моему конец, — сказал государь.
Надо заметить, что ежели Петр Великий говорил кому-нибудь: «Бог тебя простит», — то уже все забывалось, будто ничего и не было. Этих-то слов и
Немного погодя она опять попросила, чтоб государь не гневался на Татищева. Петр промолчал. Она в третий раз заговорила о том же.
— Да отвяжись, пожалуйста, от меня! — сказал наконец государь. — Ну, Бог его простит.
Едва были произнесены эти слова, как Татищев уже обнимал колени монарха, который подтвердил свое прощение. Тогда Татищев признался, что сечен был не он, а Замятин, и в заключение прибавил:
— И ничто ему, подьячему крючку.
Шутка эта, однако, не понравилась государю.
— Я тебе покажу, как надобно поступать с такими плутами, как ты! — сказал он, берясь за дубинку.
Но тут Екатерина напомнила, что он уже именем Божьим простил виновного.
— Ну, быть так, — согласился Петр, останавливаясь, и приказал рассказать, как было дело.
Татищев чистосердечно, не утаивая ничего, все рассказал. Призвали Замятина, и он подтвердил, что все это правда.
— Ну, брат, — сказал ему государь, — прости меня, пожалуйста! Мне тебя очень жаль, а что делать? Пеняй на плута Афоньку. Однако ж я сего не забуду и зачту побои тебе вперед.
Впоследствии Петру Великому пришлось сдержать свое слово. Замятин попался в каком-то преступлении, за которое следовало жестокое наказание, но император решил так, что хотя подсудимый и заслуживает казни, но так как некогда он невинно понес наказание, то и зачесть ему последнее за нынешнее преступление.
* * *
Для Адмиралтейства потребовалась пенька, которую положено было доставлять из внутренних городов. Часть, приходившуюся на Калугу, доставил в Петербург купец Алферов. Браковщик Адмиралтейства, голландец, вздумал сорвать с Алферова хорошую взятку и забраковал пеньку. Как раз в эту минуту в амбар вошел государь и, узнав все происшедшее, стал лично принимать от купца пеньку. Последняя оказалась самого высокого качества. Государь весьма разгневался и обратился к браковщику со словами:
— Бездельник! У нас нет такого хорошего шелку, как эта пенька.
— Да она мне показалась гнилая, — попытался оправдываться голландец.
— А вот мы сейчас на твоей шее испробуем, коли желаешь, — пригрозил Петр.
Голландец, разумеется, отказался. Немедленно же мздолюбивый голландец был уволен со службы и выслан за границу, а Алферов получил искреннюю благодарность царя с поручением передать таковую и своим согражданам.
* * *
Петр прибыл в сопровождении корабельного мастера на корабль «Петр и Павел», который он заложил собственноручно в 1697 году в Голландии. Капитаном корабля был некто Мус, голландец, прежде простой матрос, сумевший понравиться государю и приглашенный
— Ну, брат, в войске сухопутном я проходил все чины, позволь же мне научиться и морской службе и затем быть под твоей командой.
Изумленный капитан не знал, что отвечать.
— С какой должности начинают морскую службу? — продолжал государь.
— С каютного юнги, — промямлил бедный Мус, служивший раньше только на частных судах.
— Хорошо. Теперь я заступаю его место, — сказал Петр.
— Помилуйте, ваше величество!..
— Я теперь здесь не ваше величество, я начинающий морскую службу с звания каютного юнги!..
Мус все еще думал, что государь шутит, и крикнул, стараясь попасть ему в тон:
— Ну, так полезай же на мачту и развяжи парус!
Петр немедленно исполнил приказание. Экипаж обомлел, увидев отважность совершенно еще неопытного в морской службе юного царя. Между тем ветер сильно покачивал корабль. Во всякую минуту можно было ожидать несчастья. Все были в каком-то оцепенении, стоя внизу на палубе и глядя, как царь работает наверху мачты.
Наконец, окончив свое дело, Петр благополучно сошел на палубу. Мус дал ему новое приказание:
— Поскорее принеси мне бутылку пива из каюты.
Царь бегом бросился в каюту и вернулся с бутылкой и стаканом.
Тогда Мус взглянул на Петра, призадумался, потом кинул высоко вверх свою шапку и крикнул:
— Да здравствует величайший из царей!
* * *
При возвращении из Англии в Голландию корабль Петра выдержал ужасную четырехдневную бурю. Самые опытные моряки объявили царю, что положение очень опасное.
— Чего боитесь, господа? — отвечал Петр весело. — Слыханное ли дело, чтобы царь русский утонул в немецком море?
* * *
Петр обладал даром узнавать и выбирать людей. Однажды он заметил на часах солдата Преображенского полка. Солдат очень понравился государю и был зачислен им в личные ординарцы. Звали его Александром Ивановичем Румянцевым, родом он был из бедных дворян. Преданностью и смышленостью Румянцев сумел заслужить доверие монарха, был произведен в капитаны и получал нередко весьма серьезные поручения.
Румянцев был очень беден и часто жаловался на это царю, но всегда получал в ответ:
— Подожди.
— По крайней мере объясните мне, ваше величество, что же за причина, что, удостоивая меня вашей доверенности, в то же время заставляете меня стесняться в самом необходимом?
— Надобно научиться терпению, — отвечал государь, — я уже тебе не раз говорил: подожди, и теперь тоже скажу, подожди, пока моя рука развернется, и тогда на тебя посыплется всякое изобилие.
Между тем Румянцев задумал жениться. Многие, предчувствуя, что он пойдет далеко, не прочь были с ним породниться, и один из них предложил Румянцеву жениться на его дочери и давал тысячу душ приданого. Бедняк Румянцев был на седьмом небе от счастья и с восторгом поведал о том Петру, прося согласие на сговор.