Остров без тайн
Шрифт:
Звено молчало. Петя растянулся на валуне и смотрел на редкие облака, которые скользили в высоком небе, непрестанно меняя форму и цвет. Ему чудилось, будто это летят в чужие, далёкие края какие-то нездешние птицы, лёгкие, красивые и печальные. Юра не то чертил, не то рисовал что-то в записной книжке. Забравшись на одну из берёз, Саша высматривал в воде рыбу, а когда это ему надоело, стал обламывать с дерева сухие сучочки и бросать ими в Ваню, пытаясь вывести его из задумчивости. Сеня Волошин снял тапочку и сопел, поправляя сбившуюся стельку; она всё коробилась
Так они сидели и лежали, и нельзя было сказать, что ребята заняты каким-нибудь делом, и трудно было сказать, что они бездельничают. Маша Сизова сказала бы, что ребята «переживают». Сколько времени тянулось это молчаливое «переживание», трудно определить, только в конце концов оно перестало быть молчаливым.
Ваня вдруг заорал на Сашу:
– Да перестанешь ты или нет!
Петя вздрогнул, сел, огляделся. Неужели это кричит его тихий, спокойный друг Ваня? Саша неожиданно сконфузился, сказал: «Так я же шутя. Ну, извини», и сразу же стал спускаться с берёзы. Сеня отложил тапочку в сторону, критически оглядел её, потом взял и надел.
– Сойдёт и так, - сказал он.
– По этому острову и босиком ходить можно.
Юра буркнул:
– Кто бы другой говорил…
– А почему другой?
– обиделся Сеня.
– Что, уж я такой непонимающий? Ясно, что на Медвежьем интереснее. Просто Данко струсил сказать что-нибудь против Аси Васильевны.
– Данко струсил?
– Юра побледнел, сунул в карман записную книжку и встал.
– А ну, иди отсюда!
– Хочешь, что ли, так иди сам.
– Я - иди? Это же ты сказал такую ересь!
Данко поднялся, подошёл к Юре. Сеня съёжился.
Но вожак молча взял Юру за плечи и отвёл в сторону.
– Ну его… Посидим, - сказал он.
Сеня выпрямился, лихо сплюнул и пробурчал:
– Тоже мне, Данкин подпевало…
Ему никто не ответил. Сеня потоптался на месте, вновь снял тапочку и принялся сопеть над ней.
А Данко и Юра уселись у валуна, склонились к воде и сидели, ничего не говоря. Эти ребята понимали друг друга и без слов. Они давно дружили, хотя во многом были очень разные.
Данко бурно разбрасывал свою энергию направо и налево. Он был одним из лучших конькобежцев и пловцов, играл в драматическом кружке, верховодил во всех шумных ребячьих играх, много читал и занимался радио. Энергия Юры, собранная в один луч, была направлена к главной его цели - он хотел стать строителем межпланетного ракетного двигателя. Занимался Юра лишь в технических кружках, из игр признавал шахматы, а спортом стал заниматься только под давлением товарищей, и то потому, что счёл это необходимым для будущего. Данко в любую компанию входил как свой, и сразу у него находились темы для разговоров и какие-то общие интересы, а Юра был стеснителен и долго не мог сжиться с незнакомыми людьми.
И внешностью своей они были разные. В крупных чертах лица
Они были совсем разные, эти два паренька, и всё-таки в них было много схожего.
Оба они были преданы мечте о своём будущем и и мечту эту решили завоевать своими руками. Конечно, очень хорошо было бы вдруг, просто так превратиться одному в ракетостроителя, другому - в капитана дальнего плавания. Но дожидаться этого «вдруг», этого «просто так» - значит не дождаться ничего и оказаться болтуном. Юра и Данко хорошо понимали это. Да, они любили мечтать, но при этом всё-таки помнили, что до свершения мечтаний нужно .пройти путь учёбы -путь долгий, нелегкий, не всегда приятный.
Впрочем, оттого, что путь этот вёл их к осуществлению мечты, он становился приятным и радостным. Поэтому-то, хотя они и не походили один на другого, хотя они и сидели в разных углах класса - Данко впереди, у окна, а Юра сзади, у стенки,- они имели совершенно одинаковые пятёрки в своих школьных дневниках. Только у Юры по физкультуре была четвёрка.
Было между ними и ещё одно общее, что, правда, зависело не от них, но что они оба очень ценили. Это было то, что их отцы воевали вместе, в одном батальоне. Отец Данко, майор Холмов, был командиром батальона, а Юрин отец, слесарь-лекальщик Поздеев, был сержантом. Они прошли вместе почти всю войну, и на груди каждого из них, среди других наград, поблескивали совершенно одинаковые медали «За взятие Берлина».
Майор Холмов (тогда ещё он был капитаном) и сержант Поздеев вернулись домой в ясные, погожие, дни сентября 1945 года. Тогда Юра и Данко были ещё малышами и ходили,- правда, последний год - в детский сад. Майор вместе с сыном пришёл в гости к бывшему сержанту, и два боевых товарища сидели; вспоминая войну и напевая солдатские песни. В комнате было сумеречно, огня не зажигали, и в уютном полумраке хорошо было сидеть в углу, прижавшись друг к другу, и слушать беседу отцов.
– Я тоже буду военным,- сказал тогда Юре Данко.
Он сказал это тихо, шепотом, но его услыхали, и отец ответил:
– Едва ли, сынок. Мы постараемся, чтобы войны больше не было..
А Юрин отец хлопнул ладонью по столу и сказал:
– Войну - к чертям!.. Но готовыми к ней, курносые, надо быть.
С тех пор прошло почти семь лет, однако дружба майора и слесаря-лекальщика не ослабела, и это было приятно не только им, но и их сыновьям.
А самое главное и большое, что было общего между этими пареньками,- любовь к своей стране.