Остров Блаженных
Шрифт:
– Что это с ним? – спросил Томский.
– Обруча нет, – ответил Корнилов. – А система, которую ты видишь – психотронное оружие. Сводит с ума обычных людей. На мутантов влияет меньше.
Руслан Ашотович, между тем, подбирался к генератору все ближе. И по мере того, как расстояние между человеком и аппаратом сокращалось, Коробцов полз все быстрее.
– Меня зовут! И я иду! Я уже рядом! Запускайте двигатель ракеты! Я хочу как можно быстрее убраться с этой планеты. Космическое путешествие…
И вот он встал на ноги. Перерубленные автоматной очередью конечности разъезжались в стороны, но Коробцов упорно
К Томскому подошел Вездеход.
– Толян, что-то мне совсем хреново. Не вижу почти ничего. Перед глазами какой-то синий туман плавает…
– Артур прав, – Корнилов беспокойно оглянулся по сторонам. – Нам нужно срочно уходить. Оставаться так близко от генератора смертельно опасно.
– Ну, нет! – Томский похлопал по прикладу автомата. – Пара очередей, и эта машинка навсегда заглохнет!
Он тщательно прицелился, но до того, как нажать на спуск, почему-то резко задрал ствол «калаша» вверх. Пули срезали ветки деревьев, не причинив ни малейшего вреда генератору.
– Что за…
– Я же тебе говорю, снайпер, – горько усмехнулся Юрий. – Нахрапом Сфумато не возьмешь. Сматываем удочки!
Глава 24
Крепче метадона
Конструктор оказался прав – никому не было дела до Раисы. Точнее, до офицера, в которого ее предусмотрительно вырядил гроссмейстер. Жуковка была похожа на растревоженный муравейник. Происходило что-то экстраординарное и, конечно же, связанное с кознями Конструктора против Корнилова. Или наоборот. Все они или по собственному желанию, или по случайности были втянуты в эту игру.
Раиса относилась к первым, была идейной поборницей старых порядков и расстраивалась только по одной причине – не она дирижирует этим оркестром, и даже первую скрипку не она в нем играет. Самозванец Корнилов, игрок в спецназовской маске, пузатое ничтожество Бронкс и даже злобный наркоман Митя Лав-Черкес в данной истории были куда более значительными фигурами чем она – рядовая связная.
Такую злость, которая сейчас переполняла Раису и рвалась наружу, как пар из кипящего чайника, она чувствовала всего один раз в жизни. Когда, будучи звездой первой величины, сморозила глупость, отвечая на вопросы журналюг. Полезла в дебри компьютерной тематики, где была полной невеждой. Пыталась попиариаться и ее… отпиарили по самые помидоры. Раиса дословно помнила вопрос, который ей задал репортер модной газетенки. Вполне безобидный вопрос, кстати – он просто поинтересовался, какой у девушки браузер. Не имея ни малейшего понятия о теме разговора (Раиса считала эту штукенцию чем-то вроде бульдозера), звезда ляпнула:
– Не знаю, какой у меня браузер. Скорее всего – очень сексуальный…
Этот ответ уже на другой день стал хитом интернета и всех печатных СМИ, а впоследствии прочно вошел в список крылатых выражений словаря гламурных дур.
Тогда она в ярости напилась до положения риз в одном из модных московских клубов и прилюдно поклялась выцарапать глаза журналюге – виновнику своего позора. Так и не выцарапала…
Погруженная в воспоминания Раиса едва не столкнулась с двумя типусами, которые шествовали мимо «Плазы» с видом больших начальников. Как ей показалось, один, рыжий крепыш,
Бронзовый бюст Рамзеса Садыкова был одной из достопримечательностей Жуковки. Не так давно к полутораметровой мраморной тумбе, с которой смотрел на свои владения бронзовый фараон, возлагали искусственные цветы. Однако почитание Садыкова и его прижизненного памятника сошло на нет еще до того, как в Жуковке появился Корнилов – с тех самых пор, как по столице Рублевской Империи поползли упорные слухи о смерти Рамзеса.
Теперь плиточная дорожка, ведущая к памятнику, заросла травой. Голубей, которые в прежние времена не оставляли памятники в покое, сменили гарпии. Причем помет крылатых мутантов был куда прилипчивее голубиного.
Раиса подошла к бюсту с видом ортодоксальной поклонницы основателя Империи. Погладила скульптуру по бронзовой макушке. Осмотрелась. Лишь после того, как убедилась, что за ней никто не наблюдает, раздвинула стебли сорняков.
Барельеф пирамиды находился прямо под выбитой в мраморе надписью «Рамзес Первый. Да живет он вечно!». Он ничуть не походил на кнопку, открывающую вход в подземелье.
Раиса коснулась пирамиды пальцами, а когда ничего не произошло, надавила всей ладонью. Посланница Конструктора едва успела отпрыгнуть в сторону, когда земля под ее ногами пришла в движение. Квадрат обычного на первый взгляд дерна плавно отъехал под мраморную тумбу, и Раиса увидела первые ступени стальной лестницы.
Как только она ступила на первую ступень, невидимая пружина начала закрывать люк. Раиса продолжила спуск и, коснувшись ногой земляного пола, оказалась в кромешной темноте.
– Достали! Все достали! – она включила фонарь. – И почему все мужики из тех, кого я знала, предпочитали иметь не меня, а мой мозг?
Подземный ход сильно отличался от тех, по которым ей приходилось ходить в Барвихе. Там большинство коммуникаций были, что называется, сшиты на живую нитку – из-за спешки, недостатка материалов и рабочей силы, но встретить что-то подобное в столице она никак не ожидала. Вид этого туннеля поверг ее в шок. Грязные лужи на неровном полу, стены, покрытые толстым слоем бурой слизи, и потолок, который держался больше на честном слове, чем на ржавых стальных швеллерах. Ширина и высота хода были под стать всему остальному: чуть меньше метра в ширину и полтора – в высоту. Даже Раисе, не отличавшейся высоким ростом, приходилось немного пригибаться, чтобы не зацепить головой потолок.
Тут и там валялись лопаты, ломы. В круг света фонарика попадали сложенные у стен штабели декоративной плитки, мешки с затвердевшим цементом и прочая строительная ерунда. Подземный ход по какой-то причине не достроили, но, судя по отлаженной работе механизма люка, пользовались им часто.
– Я тебе это припомню, – шипела богемная дама, пробираясь по грязи. – Будь ты трижды Конструктор – припомню!
Вдобавок ко всему прочему туннель был извилистым. Путешественнице постоянно приходилась менять направление. В конце концов, Раиса окончательно потеряла ориентацию – ей начало казаться, что проклятый туннель ведет совсем не туда, куда нужно.