Остров Инобыль. Роман-катастрофа
Шрифт:
Юз вел легковушку мимо кичливой проходной из нового красного кирпича, объехал свалку по ее размытому контуру, приглядывая тайное место парковки и какую-нибудь, не менее тайную, тропку.
«Думаю о том, как начать… Название материала: «Мир бомжий»… По данным института… та-та-та… РАН, шестьдесят пять процентов московских нищих — русские. Нет, пусть будет пятьдесят семь, а то националы закудахчут: народ вымира-а-ет! Восемнадцать процентов — таджики и таджикские цыгане, молдаване, украинцы, европейские чавалэ — остальное… та-та-та… Евреев нет. Элитное место работы — свалки бытовых и промышленных отходов. Ранним пионерским утром господам халявщикам выдается по шесть мешков или кулей. Орудие
— Эй, болезный! — остановился Юз и высунулся из окна. — Чего ты ищешь в этом носу? Счастье, что ли, потерял?
— Че ты ходишь, не заходишь!.. — лагерным чесом ответил мужик. Голос у него был высоким, как у женщины.
— Ты баба, что ли? — Юз поднял стекла, включил магнитофон на запись и, выйдя из машины, приблизился к мужику. — Точно баба!
— Ой, умру!.. Мужик отыскался! Ты, что ли, мужик? Докажи за деньги!
— Потом, чуть погодя… — пообещал Юз. — А что ты умеешь?
— Хозяин — барин, мужчина! Много не возьму…
— А это твой дом? — кивнул он на брусчатый балок.
— Дача, — ответила грязная на вид баба.
Юз сделал пару приседаний, чтобы своей простотой расположить к себе дикарку. Потянулся.
— А если я мент?
— И что? Мне повеситься теперь? Давай ордер на квартиру — и я пошла… Че стебаться-то? Нужны мы ментам! Им давай кого побогаче!
У бабы были синие глаза биологического антагониста Юза. Они светили, словно из времен Владимира Красно Солнышко. Заметив это, Юз на мгновение забыл слова — пехоту, идущую в лобовую атаку. Пехота уснула.
— Знаешь, ты кто? — спросила она.
— Кто?
— Ты «пиар на марше», вот кто…
— Ишь какие вы, мадам, слова знаете! Откуда в вашей-то глуши?
— А вон — видишь?.. — указала она кивком головы на территорию свалки. — Щас построение будет…
— Что будет? — посмотрел Юз сначала туда, после на стрелки своих «Сейко».
— Построение… Потом — политинформация. Там всякие умные слова говорят…
Часы показали без четверти три. Чтобы не спугнуть бабу любопытством, Юз пошел к машине и достал из
— Будешь? Тебя как зовут-то?
— Давай познакомимся — Наташа! — сказала она, на невидимых тесемочках собрав из губ улыбку, и сделала подобие полупоклона. — А ты кто?
— Меня зовут Юзеф, — поклонился и он.
— Очень приятно!
— Уже? — юмор Змиевича частенько оставлял желать лучшего, но именно таким представлял он роль весельчака и балагура, которую сейчас исполнял на глазах у падшего существа — русской бабы Наташи. Однако чуткими незримыми вибриссами опытного духовного диверсанта он умел заметить это в себе. И отвлечь внимание жертвы мгновенной сменой тона и даже мимики.
— Откуда же вы на этом историческом рубеже, Наталья? — спросил он подчеркнуто на «вы», наливая ей в пластиковый стаканчик и думая о том, что надо пометить его. И не забыть потом выбросить.
— Наташа… — поправила она холодно. — Это кличка… Я спилась с катушек. А откуда ты, Флоризель? Странники всегда рассказывали хозяевам о всяких диковинах. «Кто вы, гости, и откуда, и какое в мире чудо…» Пушкин…
Она не приняла его «вы».
Юз отреагировал, обозначив на лице приятное удивление. Он и выразил его словами:
— Ната-а-аша! Ты образованная женщина! Я приятно удивлен… встретить в этом диком краю прекрасное существо, знакомое с Пушкиным — это, я вам скажу-у!.. И политинформации слушаешь! И что интересного говорят?.. А впрочем, что интересного в политике — это грязное дело, расскажи лучше о себе!
«Сейчас скажет, что она генеральская дочь и вдова маршала…»
Но Наташа ничего не сказала, а почти вырвала стаканчик из руки Юза, выпила и произнесла, как бы оттаяв:
— Вы наверняка знаете, что все алкоголички после первой рюмки становятся велеречивы и чопорны. После пятой желают петь и очаровывать, а после десятой рвутся в бой за справедливость…
— Эта у вас которая?
— Пятая. Ровно посередине.
— Пора петь? — сказал Юз.
— А почему же ты не выпил — брезгуешь?
— Я за рулем. Одну можно, а дальше — ни-ни…
— Завидую… Зачем же открывал бутылку?
— Бутылку оставлю тебе… Милость, так сказать, к падшим…
Наташа улыбнулась.
— Так отгони машину в кусты… Тебе же интересно посмотреть на построение! Послушать, что люди говорят?
«Ах ты, шельма!» — удивился ее проницательности Юз, но спокойно, выдержанно, соврал:
— Я хочу пасть с тобой очень низко…
— Нет проблем, — сказала Наташа. — Зацени, плиз, если не в лом… Отъезжай в кусты…
Чего не сделает писака ради получения ценной информации! Юз послушался совета и очень пожалел об этом уже вскоре.
Маневрируя, он проткнул заднее левое колесо.
А когда стал ставить запаску и наклонился, кто-то сильно ударил его сзади по худому затылку. И Юз низко пал в измученную грязью траву.
Он ушел в инобытие.
17
Человек диву дается, глядя на муху, которая свободно разгуливает по потолку. Или встанет на том же потолке и стоит, лежа на крылышках — это же цирк! А то, что земной шар округл, и он, человек, топоча по земле, уподобляется той мухе — ему и в голову не придет. Так и юноше кажется непонятным житейский выбор взрослых, с виду неглупых людей. Он знает про себя, что будь на месте такого-то и такого-то — поступил бы умней и расчетливей. А проходит время самокатом: оглянись — проехали… Ты такой, какими были до тебя. Такой, как и все.