Остров Инобыль. Роман-катастрофа
Шрифт:
— Так точно, православный!
— Вот и прости язычника Самылкина. Не созрел товарищ политически. Завтра все дадим клятву. Текст клятвы у кого?
— Хреныч редактирует! Хреныч! — ответили сразу несколько голосов.
— Перехожу к следующему аспекту: да! Да, друзья мои! Завтра мы пойдем грабить! Но ни одно святое дело не обходится без, понимаете ли… да… А где их брать в таких количествах? Мы продолжим брать их у тех, кто ограбил в целом страну и каждых девять из десяти — лично. И все это по разнарядке большой дружной семьи из ЦК. Пусть же никого не смущает деятельность подобного рода. Вспомните
Совещание длилось бы, наверное, до утра, но часа в три ночи прибежал охранник:
— Наводнение, товарищи! Потоп, не ниже! Вот сижу, любуюся — во что же я обуюся? — сообщил он.
И военные, помигивая карманными фонариками, встали.
— Пойдемте посмотрим…
— Что там с техникой-то?
— О, гады синоптики! — сказал полковник Тарас. — У нас синоптики кто есть?
— Нет, товарищ полковник!
— Ну, повезло им, штафиркам…
Все вышли на улицу, укрываясь плащ-накидками.
22
Юз сидел на каком-то полу, прислоняясь спиной и головой к стенке. Он чувствовал свежую боль в затылочной части черепа. Рот Юза был накрепко заклеен скотчем. Носом он ощущал не очень-то приятные запахи, исходящие из-под собственного тела. Волосинки на запястьях саднило от липких пут. И, как это ни чудовищно было осознавать, Юзу хотелось есть. Но более того — пить. Тем сильнее, чем сильнее шумел мощный дождь за стенами балка.
На светящемся циферблате наручных часов было около четырех. Наверное, утра.
«Ну, сутки. Ну, двое суток… — думал Юз. — Лола должна поднять бучу. Она жена! Да… Лола… — тут же и засомневался Юз в правильности хода своих вялых мыслей. — Бывало неделю болтаешься — ни слуху от тебя, ни духу, а Ло-о-ола… Да-а, Лола, ты, Лола, мать твою, Лола, за ногу, Лола…»
Юз глубоко зевнул через нос. Сознание на какое-то время прояснилось. В течение этого времени он вспомнил, что читал о забавной старушке из американского штата Калифорния. Миссис пошла в салон красоты, сделала себе немного маникюр, немного педикюр, а потом, под угрозой расстрела, неизвестно зачем взяла в заложники всех, кто находился в салоне. Она не выдвигала никаких требований к властям. Не просила «Боинга» с миллионами на борту и обнаженным юным стюардом на посылках. Она только грозилась перестрелять заложников, если кто-то решится их у нее изъять. Только через восемь часов полиция взяла парикмахерскую штурмом, но никакого пистолета в сумке злой старухи не обнаружилось. Остались тайной и мотивы, по которым та взбеленилась…
«Зачем взяли меня и что намереваются со мной делать? Поразмыслим… Ну приехал я, что называется, сам. То есть намерений захватить прогрессивного журналиста Змиевича у них не было… Отсюда следует, что в перспективе — торговля… Я не ограблен — вот что удивительно!
И тут поверженный ниц Змиевич вспомнил, что помогал своему продвинутому племяннику Солу сочинять руководство для электронной игры в заложники. Он, в силу своего тщеславия, весьма серьезно отнесся к работе своего интеллекта. Он считал, что владеет молодежным сленгом, и текст помнил едва ли не наизусть.
«Совет первый: заложников можно выставлять в окно. Сдуру противник начнет палить в них, думая, что это ты, и влетит на бабки. А это приятно. Тем более, что ты сможешь засечь его огневую позицию и сектор обстрела. То есть демаскировать противника.
Совет второй: можно немножко поранить заложников несколькими выстрелами из пистолета и всюду таскать их за собой. Для чего? А для того, что первый удар гранаты они примут на себя, а ты снова опускаешь врага на бабки. Плюс выигрываешь время, чтобы среагировать.
Совет третий: таскай просто так одного заложничка за собой — это твой задний щит. Он примет на себя весь свинец от разъяренного врага.
Совет четвертый: в случае ведения затяжного боя с применением огнестрельного оружия рекомендую использовать заложника как живой щит. Прыгай вокруг него и постреливай, прыгай и постреливай. Точность и скорострельность выстрелов противника будет на порядок ниже, так как ему, чай, не хочется продырявить заложника.
Совет пятый: подводи заложника близко к двери и оставляй его там, каунтеры не смогут открыть дверь, так как ее подпирает заложник. Возможно, что они сдуру начнут пулять и убьют заложника».
«Не могли же они дознаться? Нет, разумеется. Игра есть игра и не надо забывать, Юз: ты — жертва стечения обстоятельств», — думал он. Но от воспоминаний о своих советах любителям электронных игр он все же постарался внутренне отгородиться.
Потом он пытался вспомнить лицо той русской бабы, которая у выведенной из строя машины, в кустах, цитировала ему из «Онегина» строки, которых он ранее не знал, но, как ни странно, запомнил по причине их полной ясности и своего старинного знакомства с ритмом онегинской строфы.
Имея ввиду эту свалку как государство, баба читала о том, «как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет…»
Этого простого грудничкового продукта Юз имел нынче полные исподники. Продукт этот очень мешал ему чувствовать себя представителем элиты. Но, несмотря на неудобства, усталый Юз прилег на какое-то невидимое во тьме тряпье и под шум дождя уснул, ушел в инобытие…
Юз оказался на каменистом острове. Он шел в гору, к деревне, вместе с корейцами-луководами, и сам, будто бы, был корейцем.
На горе стояли конные, и один из них, унтер-офицер Морисита Ясуо, указывал на корейцев саблей:
— Они идут! Это разведчики русских. Они осмелели, эти продажные желтые собаки!
Сосед его, Хосокава, словно бы жалуясь на что-то, сказал:
— Это наш остров! Давайте же выпьем, господа!
Всем разлили по рюмочке разбавленного спирта.
Все выпили.
Ясуо приказал:
— Пошли! — и, когда сблизились с корейцами-луководами, спросил Тена: — Ты кто? Почему идешь сюда, в японскую деревню?