Остров мира
Шрифт:
Именно этот вопрос Алекс и задал Эрвину, устроившемуся в паре шагов от него:
– Откуда здесь эти рационы?
– Сбрасывают в контейнерах, - ответил Эрвин.
– Иногда еще чистую воду, мелочь всякую. Реже - обычную еду, но она быстро портится. Временами сбрасывают полуфабрикаты. Часто - муку для хлеба. Но где здесь это все приготовить?
Полоска на крышке упаковки стала красной. Пора открывать, все готово. Алекс аккуратно снял мягкую пленку крышки и обнаружил под ней желеобразную массу, аппетитно пахнувшую, похоже, всеми возможными вкусностями сразу. Специально придумано для похудания обжор. Поглощают эту массу, а кажется, что
Когда Алекс закончил кормить Митча и уже хотел вернуться на свое место, Митч шепотом остановил его:
– Эй, парень!
Алекс обернулся.
– Спасибо!
– коротко поблагодарил Митч и добавил:
– Не забуду.
Алекс кивнул и двинулся дальше.
– Будешь?
– предложил он еду Эрвину.
– Ешь сам, тебе нужнее, - улыбнулся Эрвин.
– Я привык к таким поворотам судьбы.
– Еда сегодня есть, а завтра ее нет. С совестью по-другому. Она либо есть, либо нет.
Алекс кивнул и уселся доедать оставшееся в упаковке желе.
– Пережил?
– спросил Эрвин, подсев поближе.
– Что?
– удивленно посмотрел на него Алекс.
– То, что понял, - пояснил Эрвин.
– Ты ведь уже понял, что отсюда нет выхода?
– Если нет выхода, то куда все идут?
Куда идет этот караван?
– заметил Алекс, поглощая пищу.
– Они не ищут выхода, - ответил Эрвин.
– Они просто двигаются. Движение для них есть жизнь. Они ползают острову, как муравьи, собирая все, что может хоть чего-то стоить. Наш караван сейчас идет на юг, какой-то другой - на север. В сумме - ноль. Ни кто никуда не идет. Это как огромный город. Одни едут в центр, другие из центра. Спроси, почему, ответят - 'Дела!'. Так и здесь. Двигайся, набирай очки, собирай свою коллекцию хлама, наполняющего жизнь призраком смысла. Изначально люди суть машины запрограммированные на выживание и продолжение рода. Что там, за океаном, что здесь. После Декларации Мира это стало особенно очевидно. Там, в большом мире, нужно быть послушным мальчиком, хорошо себя вести и всем угождать, чтобы сохранить и максимально продлить собственную жизнь. Чтобы вывести потомство, которое потом будет помогать выживать, чтобы получить власть, богатство.
– Говоришь, о людях, как о животных, - фыркнул Алекс.
– А ты оглянись, - Эрвин кивнул в сторону остальной группы - рабов, довольствовавшихся половинной дозой от минимального рациона, и хозяев, не ограничивавших себя в еде.
– Остров стер с них налет официальности. 'Здравствуйте', 'пожалуйста'... Где все эти милые словечки? Они режут друг друга и стреляют друг в друга с таким же удовольствием, с каким получали деньги в день зарплаты. Цель осталась та же, изменились только способы. То, что Там не делалось, но подразумевалось, здесь может быть сделано в открытую. Оскорбление. Унижение. Злоупотребление личной властью.
– А ты?
– Алекс закончил уничтожение мизерной порции и начал устраиваться спать.
– Как ведешь себя ты?
Тебя
– Ошибаешься!
– Эрвин улегся, как всегда, за укрытием.
С его спального места прекрасно просматривался маленький костерчик, вокруг которого засыпали, завернувшись в куски парашютов, новоявленные богачи. Рядом под охраной одного часового обустраивалось их живое добро. Часовой изредка поглядывал на Эрвина, видимо опасаясь, что тот замышляет ночью устроить резню. Эрвин отвечал многозначительным взглядом, отпугивавшим часового.
– Почему это я ошибаюсь?
– поинтересовался Алекс.
– Насколько я понял, сюда попадают только люди, нарушившие законы, прописанные в Декларации Мира. Ты говорил, что убил многих людей. Разве это не нарушение закона?
Эрвин хохотнул:
– Там, где нет законов, нечего и нарушать. Все люди, о которых я тебе сказал, погибли уже здесь. А здесь я признаю только свои законы. Те люди, которых я убил, пали в честном поединке. Я сражался с ними и победил. Я дал им возможность защитить себя и кое-кто из них ей почти воспользовался. Я не убивал безоружных. Мне не в чем себя упрекнуть, но я скорее вызову тебя на такой же поединок, чем буду себя оправдывать.
– Ты хочешь убить и меня?
– прямо спросил Алекс.
– Нет, - ответил Эрвин.
– Не хочу. Так же, как и этих, - он показал на Ула и его людей.
– Мне по пути с ними, именно поэтому я позволяю им принимать меня за своего раба.
Если ты не хочешь растерять то, что ты имеешь, то нам по пути и с тобой. Даже больше, чем с ними.
– Разве я что-то имею, - удивился Комаров, - кроме старой спортивной формы и ботинок, которые к тому же малы?
– Время покажет, что имеешь ты, что имею я, что имеют они, - философски заметил Эрвин.
– Еще вопросы есть, или будем спать?
– Ты так и не ответил, почему ты попал сюда.
– Я сюда не попадал. Я - коренной житель.
– Что?
– Алекс не поверил своим ушам.
– Ты родился на этой свалке?
– Кому свалка, а кому и дом родной, - все так же спокойно продолжил Эрвин.
– Конечно, все удобства на улице, и крыша подтекает, но мне нравится.
– Но ты так говоришь о жизни по ту сторону океана, как будто побывал и там, - допытывался Алекс.
– Побывал и там, - подтвердил Эрвин.
– Расскажу как-нибудь.
– Почему не сейчас?
– Спи, - посоветовал Эрвин.
– Завтра будет не самый простой день.
Алекс последовал его совету и, закрыв глаза, провалился в бездну сна почти сразу.
Проснулся он того, что почувствовал на себе чью-то тень. Кто-то стоял очень близко, распространяя резкий неприятный запах пота, и что-то говорил. Алекс осторожно приоткрыл один глаз и разглядел его. Типичный абориген этого острова - мускулист, коротко стрижен, одет в оборванную старую одежду зелено-коричневой расцветки, увешан смертоносными железками.
Наверно Ул послал своего человека, чтобы разбудить его и Эрвина.
– Что?
– Алекс протер глаза и начал подниматься.
– Уже пора?
– Да, пора, - рявкнул верзила, одним рывком подняв Алекса на ноги. Ходить-то еще можешь, дохляк?
– Могу, - Алекс сделал шаг в сторону лагеря и замер на месте.
Разбудивший его не был человеком Ула.
Такого понятия, как 'люди Ула', больше не было, как и самого Ула. Он и несколько других 'хозяев' лежали возле костра. Кровь, залившая листы металла, на которых они спали, уже засохла.