Остров Невезения

Иванов Сергей Григорьевич

Теперь же, ещё и для агентства и фабрики я буду — Сергей Голубец. Сплошная фигня получается! Как я мог допустить такой беспорядок в своей биографии?!

Если бы я попросил убежище под своим именем, мои документы и совесть сейчас пребывали бы в относительной гармонии.

Слишком много «бы», ошибок и, как следствие, головной боли!

Дома я поделился с соседом о предложенной, формально ему, а фактически мне, работе и о своём согласии поработать под его именем. Тот не возражал, но поинтересовался о самой работе и возможности его поступления на эту фабрику. Я не мог ответить на его вопросы, лишь обещал крепко подумать, как упорядочить формальные отношения с агентством. Ибо мне и самому не

нравилась ни его фамилия, ни моё препятствие его сотрудничеству с этим агентством, так как я сделал это вместо него, ни весь этот шпионаж. В согласии моего соседа прозвучала заметная интонация ревности и одолжения. Я невольно почувствовал себя обязанным. Благо он был уже трудоустроен, хотя и не особо доволен своей работой.

Снежный ком вопросов, на которые я пока не имел ответов, упрямо катился на меня. Уклоняясь от неблагодарного бремени ответственности перед соседом, я с облегчением отправился на свою ночную работу. Расставаясь с ним, я утешил его очередным обещанием помочь в ближайшие дни с открытием банковского счёта.

К девяти часам я прибыл к агентству. Микроавтобус уже ожидал. Кроме водителя на пассажирских местах сидели несколько работников. Поприветствовав водителя, я как пароль, назвал чужую фамилию, мысленно утешаясь, что для англичанина звук «голубец» ничего не означают. В списках такой голубчик числился, и мне предложили занять место в автобусе.

В течение десяти минут к нам присоединились ещё несколько человек. Водитель убедился, что все на месте и тронулся по Лондон Роуд в направлении Лондона. Радио было настроено на станцию, передающую хорошую музыку, среди пассажиров я расслышал польскую (без этих негде не обойтись) и местную речь. В этот день ночной трудовой десант состоял пополам из англичан и пришельцев.

Ехали минут сорок. Где-то на полпути между Саутхэмптоном и Лондоном, в индустриальном пригороде Бэйсингстока мы припарковались у пропускного пункта на территорию предприятия, обозначенного как ITT Cannon Industries.

Jays Close,

Viables Industrial Estate,

Basingstoke,

Hampshire,

RG22 4BA

Процедура прохождения работников на территорию требовало от каждого внесения записи в вахтенный журнал. Указывалось имя, наименование агентства от которого прибыл, дата и время прибытия на фабрику. Факт прохождения кого-либо через этот пункт фиксировался и видеокамерой.

Пройдя через ухоженный участок территории, мы вошли в корпус и по длинному коридору попали в один из цехов. Это оказалось большое, хорошо освещённое помещение без наружных окон. Вдоль всего пространства размещались рабочие столы, оборудованные различными механическими приспособлениями. За некоторыми столами работало несколько человек, большинство из них были женщины. Звучала музыка, работники свободно и весело общались между собой.

Сразу за нами прибыла ещё группа работников от иного агентства. Все прибывшие, расположились с краю вдоль стены. Из услышанных разговоров я понял, что из Саутхэмптона сюда присылают работников от двух агентств, находящихся по соседству на Лондон Роуд.

Бригадиры быстро распределили работников по рабочим местам, бегло показали каждому, что и как надо делать, и в 22:00 все мы были уже заняты.

Меня усадили за ручной механический пресс, у которого стояли две коробки, наполненные мелкими бронзовыми деталькам цилиндрической формы. Бригадир показал, как следует две детали вкладывать одна в другую, затем вставлять в пресс, и ручным рычагом аккуратно, до достижения щелчка, соединять их. Оставшись один, в компании с механическим приспособлением, я отрегулировал высоту удобного офисного стула и приступил к исполнению немудрёной, однообразной операции.

Температура и воздух в цеху были

вполне комфортны, благодаря кондиционерам. Неподалёку стояла охлаждённая питьевая вода с бумажными стаканчиками, где-то звучала музыка. Я быстро приспособился к порученной мне операции, задумался о своём, и с сожалением определил, что, предоставленных деталей, не хватит на всю рабочую ночь. Доносившийся смех и свободные хождения работников по цеху предполагали добрые производственные отношения. Присутствия бригадира-погонялы (в Украине это теперь называют менэджер), я пока не заметил. Машинально делая свою работу, в мыслях я блуждал далеко за пределами цеха.

Мысли возвращались к текущей ситуации. Становились очевидными, и начинали беспокоить мои постоянные мелкие просчёты, неверные решения, приводящие к недоразумениям, которые впоследствии могут перерасти в сплошную трудноразрешимую проблему-головную боль.

Я утрачивал интуицию и качественный освежающий сон с приятными информационно полезными видениями, подтверждающими мою связь с теми, от кого действительно всё зависит в этой жизни, да и во всём вокруг.

Жизнь гнала меня, как перекати поле, а я отчаянно пытался объяснить происходящее со мной и вокруг меня, прибегая к логике и здравому смыслу. Но это плохо срабатывало. Моя приземлённая логика постоянно рушилась от непредсказуемо сваливающихся на меня обстоятельств, и я продолжал судорожно искать новые объяснения и пути разрешения.

В эту ночь я клепал детали, возможно, для некого мудрёного взрывного устройства, то бишь, вполне осознанно и непосредственно участвовал в процессе глобального человеческого безумия. Участвуя в производстве средств уничтожения себе подобных, я думал о своих личных неурядицах в Украине, пытался вспомнить, когда и где я утратил связь с силами небесными, отчаянно гадал; как и каким Богам, мне следует молиться, чтобы восстановить гармонию с окружающим меня миром. Мой сосед-соотечественник, обделённый способностью трезво анализировать и делать выводы, заполнял эти пробелы и досадные непонятки алкоголем и крепким сном. Во сне, если верить ему, он проживал свою вторую, лучшую жизнь. Всякий раз, после порции отрезвляющего сна, он взахлёб пересказывал мне о своих полётах и цветных видениях, о контактах с близкими и чужими людьми, которые что-то сообщали ему. Слушая его, я лишь с завистью отмечал серость и скудность своих отрывочных и бессвязных видений во время чуткого сна. Многие сны лишь усугубляли чувство тревоги и остроту нерешённых вопросов. Никаких тебе ответов и даже намёков на подсказку.

Спустя часа два, объявили десятиминутный перерыв. Все оставили рабочие места. Я посетил туалет, где с удовольствие умылся и почувствовал себя свежее.

В просторном зале столовой работники ночной смены разместились группками, попивая кофе-чай и поедая сэндвичи. Фабричная кухня ночью не работала. Выставленное меню прошедшего дня с заманчивыми блюдами и вполне приемлемыми ценами предполагало обеденные перерывы для работников дневной смены. Среди автоматов, выдававших горячие и холодные напитки и закуски химико-мусорного содержания, я выбрал известный мне напиток «Доктор Пэппер», и подобно наркоману, получившему свою порцию, удалился с холодной банкой в сторонку на диванчик.

Такие короткие кофе-перерывы объявлялись через каждые полтора часа. Один перерыв среди смены продолжался полчаса.

Когда закончил с порцией предоставленных мне деталей, я обратился к бригадиру, и тот перевёл меня на другое рабочее место. Меня подвели к троим парням, паковавшим какие-то мелкие детали и вяло беседовавшими на местном языке.

— Вам в помощь, ребята, — коротко представил меня бригадир, — покажите коллеге, что и как делать. Удачи! — покинул он нас.

— Присаживайся, — по-приятельски пригласили меня.