Остров острых ощущений
Шрифт:
– И что вас побудило сюда приехать? – очень серьезным тоном спросил Иван Захарович.
– Я дал клятву умирающему человеку, что доеду до вас и все расскажу, – Афанасий посмотрел на Ивана Захаровича. – Клятва умирающему – святое. Я не мог перепоручить это кому-то другому. Тем более что я не смог его спасти…
И Афанасий наконец приступил к рассказу.
Он обходил силки и капканы, установленные им на большой территории, и внезапно услышал стон. Стонал человек. Но откуда было взяться человеку в тех местах, Афанасий даже предположить не мог. Никакие грибники и охотники в
Он обнаружил раненого мужчину в зэковской робе с биркой на груди. Рана уже загноилась, у мужчины был жар. Афанасий подхватил его, перекинул через плечо и побежал к своему жилищу. У лесного жителя имелось немало трав и кореньев для того, чтобы справиться с разными недугами. Их использованию в свое время его обучила еще бабка-травница. Но спасти раненого мужика, наверное, можно было только современными антибиотиками и операцией, проведенной в больнице. Однако в периоды просветления раненый успел рассказать, что с ним произошло. Все-таки травы сработали, и на какое-то время страдальцу стало легче, но потом болезнь все равно взяла свое.
– Этот мужчина совершил побег с зоны? Вот с этой?
Иван Захарович ткнул в то место на карте, где располагалась зона, отмеченная кем-то из его помощников. Изначально карта предназначалась для обычных граждан, и колонии на ней, естественно, не указывались. Из этой зоны, как нам было известно, сбежали четыре человека. Двоих застрелили на острове – то ли Гена, то ли вертолетчик, то ли солдатик, двоих так и не нашли. Но это было в прошлом году, даже больше года назад!
– Он с этой зоны, но побега он не совершал. Там проводится охота на людей.
– Так… – медленно произнес Иван Захарович. – Новым делом я это, конечно, не назову. Но что такая охота и здесь проводится, я не знал.
По словам Афанасия, умерший у него на руках зэк тоже не знал, что начальник колонии промышляет таким бизнесом. Правда, делалось это, похоже, нечасто. Если будет много побегов или просто попыток к бегству, при которых беглецов застрелит охрана, замучают комиссии – и кто-то что-то скажет, или комиссия что-то раскопает. А охота, естественно, списывалась на побег. Убийство должны были объяснять оправданными действиями охраны, которая иначе поступить не могла.
– Любой кум знает, как отписаться при таком деле, – махнул рукой Иван Захарович.
В общем, теперь покинувшего этот мир зэка к себе вызвал начальник колонии и сказал: хочешь рискнуть и в случае выживания получить УДО? [4] Потом объяснил, как все оформит. «Дичи» выдавалась карта, компас, спички, минимальный набор продуктов питания. Требовалось пройти путь из пункта «А» (недалеко от зоны) в пункт «Б» (заброшенная деревня, из которой поджидающая там охрана доставила бы зэка обратно на зону). Потом его как бы за хорошее поведение рекомендовали бы на УДО. Срок подачи документов как раз подходил, но поведение как раз не было хорошим, и УДО не светило. Начальник колонии обещал уничтожить данные про все грешки.
4
УДО –
Зэк поинтересовался, кто будет на него охотиться. Начальник колонии ответил, что какие-то ненормальные иностранцы, он даже не знает, какой национальности. Приедут на зону то ли для обмена опытом (содержания зэков?), то ли для борьбы за права заключенных в России. Начальник даже не знал, как это оформляется, и его это мало волновало. Он явно имел свой процент с денег, выплачиваемых иностранцами за охоту на людей, которая в их стране невозможна как раз из-за соблюдения прав человека. Организовывали все какие-то московские чиновники. Они тоже приезжали на охоту. Фамилию одного чиновника зэк назвал – он узнал его, когда увидел.
– Так он теперь замминистра! – воскликнул юрист. – Изначально из Питера, но уже давно обосновался в Москве – как только туда хлынул поток чиновников из нашего города.
– Какой милый бизнес для министерских чиновников, – хмыкнула Татьяна и скривилась.
Афанасий продолжил свой рассказ.
Зэк поинтересовался у начальника колонии, что с ним будет в случае ранения. Добьют?
– Нет, – сказал тот. – Будет считаться, что тебя ранили при попытке к бегству.
– И это добавит мне срок?
Глазки у начальника забегали.
– Я попытаюсь что-нибудь сделать, – сказал он.
– Ясно. Или дойти до конечного пункта целым и невредимым, или хана. И мне никто не поверит, если я начну рассказывать, в чем участвовал.
– Ты сможешь поучаствовать еще раз – после того, как поправишься. Подумай сам: мне незачем в такие дела посвящать лишних людей.
Зэк потребовал сто тысяч рублей перевести его матери. Долго торговались, сошлись на пятидесяти тысячах. Он получил подтверждение с воли, что деньги дошли.
Но он понимал, что верить начальнику колонии нельзя. Нужно попытаться сбежать. Не идти указанным маршрутом, а выбрать другой. Он вспомнил события годичной давности, когда из зоны вроде бы сбежали четыре человека. Теперь он сомневался, что они на самом деле сбежали. Двоих так и не нашли. Трупы двух других привезли с острова, где стояла воинская часть. Про часть ПВО на зоне ходили слухи. Вероятно, поэтому те двое и рванули туда, надеясь рассказать все командованию части и таким образом спасти себе жизнь. Но часть как раз расформировали, и они столкнулись с военными, забиравшими оборудование. Потом одного военного, прапорщика, привезли лечить в медсанчасть на зоне.
От него санитары из зэков и узнали, что часть расформирована, произошла перестрелка, двое его товарищей погибли, и двое зэков погибли. Куда делись двое других, никто не знал и не знает до сих пор. После получения предложения поучаствовать в охоте в качестве дичи зэк решил, что убийство тех двух охотниками (а он не сомневался, что их убили) списали на побег, и их закопали где-то в лесу. Для начальника колонии все сложилось удачно, и про прошлогоднюю охоту никто не узнал. За смерть заключенных тоже отписываться не пришлось – прапорщик признавал, что они с вертолетчиком и солдатом отстреливались.