Остров Пантеры

Мартон Сандра

Это было совсем не то, что Виктория себе представляла, но из упрямства она не хотела уступать.

– Все это, - сказала она немного насмешливо, - нужно все-таки вам. Ведь только так вы можете не терзать свой взгляд видом захудалых улочек Сан-Хуана.

– Все это, - сказал он спокойно, - нужно для того, чтобы уйти на время от того сумасшедшего мира, где я зарабатываю себе на хлеб, и пожить спокойной жизнью. Но, я думаю, вам это неинтересно.

– Почему вы так решили?

– Констанция говорит, что вы живая и беспокойная по натуре. Она

говорит, что вы здесь откровенно скучаете. Она говорит…

– А вам не приходило в голову, что лучше было бы обратиться ко мне самой с подобными вопросами?
– Виктория остановилась и обернулась, желая взглянуть Рорку в лицо.

Он поднял брови.

– Я пробовал, помните? Но вы твердили, что у вас все в порядке.

– Да. Я имела в виду, что выздоравливаю после несчастного случая.
– Она глубоко вздохнула.
– Но я устала до смерти.

– Я так и думал. Остров без телевидения, без радио, без клубов, ресторанов и театров должен быть чертовски скучен для…

– Нет ничего скучного в покое и безмятежности, Рорк.

Его глаза остановились на ней.

– В самом деле?

Виктория откинула влажные волосы с лица.

– В самом деле. Я просто устала от безделья. Никто не дает мне ничего делать.

– Но я оставил распоряжения, чтобы…

– Я знаю. И этим усложнили мне жизнь. Я схожу с ума оттого, что совсем ничего не делаю с утра до вечера.

Рорк скрестил руки.

– А что бы вы хотели делать?
– Усмешка скользнула по его губам.
– Ваять? Рисовать? Учить суахили?

– А как насчет того, чтобы самой стелить себе постель для начала? Или самой делать тосты к завтраку? Или самой погладить свою собственную ночную рубашку?

– О, это никуда не годится, - протянул он, улыбаясь еще шире.
– Леди, оказывается, носит ночные рубашки, а я воображал ее в своих рубашках все это время.

– Проблема в том, - сказала Виктория сухо, - что мне здесь не дают делать что-нибудь полезное.

– Да, - сказал Рорк, и его улыбка погасла.
– Я уверен, что вы можете делать многое. Но мне не нужна кухарка или горничная, я не нуждаюсь в экономке…

– Тогда вы, возможно, нуждаетесь в том, чтобы кто-нибудь занимался с вашей дочерью?

У нее самой глаза расширились, когда она поняла, что сказала. Это выскочило так неожиданно, но, лишь только эти слова слетели у нее с языка, Виктория тут же поняла, что подсознательно хотела этого. Здесь была она, Виктория, переживавшая за своего ребенка, которого никогда не видела, а там была маленькая девочка, дочь Рорка, без сомнения ни в чем не нуждающаяся, но не получавшая материнской любви.

Рорк посмотрел на нее так, словно она предложила осушить море или убедить море в том, что оно не должно больше биться о берег.

– И что именно вы имеете в виду?
– холодно спросил он.

Виктория с трудом справилась с неожиданно вставшим в горле комком.

– Я видела ее воспитательницу…

– Эмилию.

– Да, кажется, так ее зовут. Я уверена, что у нее есть данные

для этой работы. Но она ничем не занималась с вашим ребенком последние два дня. Она даже не выводила девочку из дому… - Виктория остановилась и набрала в легкие побольше воздуха.
– Что вы на меня так смотрите?

Рорк помрачнел.

– Для женщины, которая убеждена, что знает обо мне все, - сказал он спокойно, - вы знаете крайне мало.

– Но, послушайте, я вовсе не критикую вас.

– Не критикуете?
– Его тон был мягким и вкрадчивым.

– Я просто подумала, что пока я буду здесь еще пару дней…

– Вы просто подумали, что злой тиран заключил своего ребенка в темницу, а вы должны освободить его.

Виктория вспыхнула.

– Ваша самонадеянность просто возмутительна, Виктория. Я ужасный царь Мидас. А вы… - Он подошел и стиснул ее запястье.
– Вы… - продолжал он, притягивая ее к себе, - леди Великодушие, уставшая от жизни и развлекающая себя игрой в куклы.

– Нет, это совсем не так. Я… я люблю детей.
– Губы Виктории дрожали.
– И мне… мне больно думать, что ребенок одинок, без любви и внимания или… или…

– Папочка!

Рорк встрепенулся и отпустил ее. Лицо его мгновенно изменилось, осветившись ослепительной улыбкой, совершенно преобразившей его.

– Сюзанна!

Виктория обернулась, как только Рорк отпустил ее руку, и сердце чуть не выскочило у нее из груди. Гувернантка стояла в нескольких шагах за ее спиной и держала на руках девочку.

Женщина быстро сказала что-то по-испански. Рорк так же быстро ответил ей и, нагнувшись, протянул руки, когда гувернантка опустила девочку на песок. Сюзанна бросилась к нему со всех ног. Ее личико сияло, а он поймал ее на бегу и тут же вскинул над головой. Малышка завизжала от счастья.

– Здравствуй, радость моя, - сказал он.
– А ты думала, наверное, я не вернусь за тобой?

Гувернантка снова что-то сказала, и Рорк кивнул.

– Она права, - обернулся он к Виктории.
– Мне следовало взять Сюзанну на берег с собой и познакомить вас по всем правилам.
– Он усмехнулся и посадил девочку себе на плечи.
– Сьюзи, это Виктория. Ты можешь поздороваться с ней?

– Привет, Тория, - сказала девочка, засмеявшись.

Ответь же ей что-нибудь, твердила себе Виктория, но язык словно присох у нее к гортани. Она молчала, глядя на эти темные волосы, эти синие детские глаза. Как странно, ведь у ее отца глаза серые…

– Это по вашей вине Сюзанна подумала, что я покинул ее, - сказал Рорк.

Виктория удивленно взглянула на него. Он пристально наблюдал за ней, но лицо его ничего не выражало.

– Из… извините. Что вы сказали?

– Я сказал, что оставил дочь одну по вашей вине, Виктория.
– Дразнящие огоньки плясали у него в глазах.
– Эмилия увела Сьюзи вымыться и отдохнуть после нашего путешествия на вертолете. Я обещал, что приду и возьму ее с собой прогуляться по берегу, но вот задержался, спасая вас.