Остров с зеленой травой
Шрифт:
– Как ты позвонил? Что там на родине? Поймали инопланетян?
– Никакие они не инопланетяне. Решили научить нас правильно ездить по дорогам, - он выругался.
– А кто они на самом деле - это вопрос.
– И что же вы будете теперь делать? Перестанете ездить по встречке?
– веселилась Ларка.
Он хотел напомнить ей, кто из них двоих чаще пользуется его служебной машиной, но передумал, лишь удивился ее веселью:
– Непонятна твоя радость по этому поводу.
– Тебе не понять, что у меня может быть просто хорошее настроение.
Он не стал отвечать
– Хочу искупаться.
Неуверенно начала спускаться по ступенькам в бассейн, но поскользнулась, не удержалась за поручни и упала в воду. Он подошел к лестнице, из воды показалось испуганное лицо жены. Подал ей руку, но она не воспользовалась его помощью, сама выбралась из бассейна. Кое-как вытерлась полотенцем и присела к столу. Затем занялась скомканными мокрыми волосами, пытаясь привести их в порядок, но у нее ничего не получалось.
Дмитрий Владимирович устало смотрел на нее, думал о том, что пока она в стельку не напьется - спать ее не уложить, и мечтал поскорее прилечь.
– А ты меня хоть капельку любишь?
– спросила она заплетающимся языком.
– Разумеется.
– А я тебе нисколько не верю, - она отпила виски из стакана и начала гримасничать.
– Если бы любил, то не пустил бы купаться. И в Фигерас отвез бы. И в море трахнул.
– Ты очень громко говоришь, пойдем в дом, - предложил он. Видя, что она колеблется, добавил: - Выпить возьмем с собой.
Они прошли в спальню. Уходя, она захватила с собой бутылку. В спальне он сел на кровать, а Ларка - в кресло напротив.
– Как твоя рука, - вспомнила она, закуривая сигарету, - болит?
– Ноет немного.
– Из-за этого ты не смог в море, да? Тебе было бы хорошо. А все-таки, откуда у тебя синяк, Димка?
– прищурив глаза и ухмыляясь, спросила она.
– Я же тебе говорил, ударился о ступеньку... Давай ты не будешь больше пить, - спохватился он, надеясь, что Ларка достаточно пьяна и не обратила внимания, но было уже поздно.
Отбросив голову назад, Ларка картинно затянулась сигаретой и посмотрела на мужа злыми глазами.
– Как о ступеньку? О какую ступеньку?
– трезво и зловеще спросила она.
– Ступеньки бывают только у лестницы, - раздраженно ответил он и потянулся к ней: - Дай сюда бутылку, хватит уже.
– Оставь бутылку в покое!
– закричала она, пряча виски за спину.
– Ты же ударил руку о перила, скотина такая! Что ты мне врешь!
Она с трудом встала и как была в купальнике, с бутылкой и сигаретой в руках, так и выскочила из спальни и побежала в кухню. Мерседес возилась у плиты и на шум повернулась к Ларке. Ларка вплотную подошла к ней, схватила за край передник, задрала его кверху и воскликнула:
– Вот он - передничек-то!
– Потом вытянула перед собой руку с бутылкой и принялась тыкать в нее другой рукой с сигаретой.
– Это твоя работа? Понимаешь, о чем я говорю? Мужу ты синяк поставила?
Темные глаза Мерседес почернели. Она с ненавистью смотрела на Ларку, держа
– Так это ты, значит?
– залилась пронзительным смехом Ларка, схватилась за живот и согнулась пополам.
Она хохотала, держась за стол, и никак не могла успокоиться. У нее началась истерика. Она приложилась к бутылке, облилась виски и в полусогнутом положении от раздирающего ее смеха заспешила обратно в спальню, по дороге задевая плечами за дверные косяки и безбожно ругаясь.
– Повелся на ее передник, да?!
– завизжала она с порога.
– Отвечай, козел козельский, повелся?!
У Дмитрия Владимировича от ненависти все внутри заклокотало. Ему было очень плохо, в этот момент он мечтал только об одном: чтобы этот день поскорее закончился. А Ларка уже не могла остановиться.
– Так я ничего не поняла, она дала тебе или нет? Не дала?
– она надрывно захохотала: - Вот ведь сука каталонская!
Потом неожиданно замолчала и заплакала, размазывая по щекам слезы и потекшую тушь. Вид ее был жалок. Он смотрел на нее без капли участливости. Ему казалось, что эта немолодая пьяная женщина в мокром купальнике, с растрепанными крашеными волосами и перемазанным тушью лицом попала в его жизнь случайно и зачем-то надолго задержалась.
– А хочешь - я тебе свой передник достану? Чем мой хуже?
– сквозь слезы предложила Ларка.
Она бросилась в гардеробную, прикатила оттуда еще не разобранный чемодан, открыла его и начала расшвыривать вещи перед носом у мужа, ища передник.
– Да где же он?!
– закричала она, добравшись до дна.
– Ты не брал?
Дмитрий Владимирович молчал. Она отпихнула чемодан в сторону, подошла к нему и принялась трясти его за плечи.
– Димчик, ты же любишь меня и без него, правда? Это ведь не страшно, что я уже старая? Ты же любишь старых, так ведь? Ну, отвечай, так ведь?
Он с удивлением поднял на нее глаза.
– Что ты несешь?
– Ты что же, думаешь, я ничего не знала про твою мамочку?
– снова отвратительно завизжала она.
– Про какую мамочку?
– зло спросил он и схватился рукою за грудь.
– Про ту, которая тебе в мамочки годилась!
– торжественно объявила Ларка и ткнула мужа пальцем в лоб.
Он стиснул зубы до скрежета, голова у него закружилась. По его лицу Ларка поняла, что до него дошло, о ком идет речь.
– Да, я про твою старую буфетную шлюху!
– залилась она истеричным смехом, тряся перед его носом складками живота.
В глазах у него потемнело. Он схватил жену, швырнул ее на кровать, наклонился над ней и замахнулся кулаком.
– Заткнись, тварь! И не смей...
И в этот миг, когда Дмитрий Владимирович был как никогда искренен в проявлении своих чувств, часы его стекли с камня на землю и стали кучкой пластилина.
Договорить он не успел, повалился набок на кровать рядом с Ларкой, захрипел, отрывисто вдохнул пару раз без выдоха, как будто хотел успеть наполнить легкие перед безвоздушным полетом или глубоким нырком, и затих; тяжелая рука его со сжатым кулаком рухнула Ларке на грудь.