Остров Тасмир
Шрифт:
Я не успел еще сообразить, как все это случилось, Когда из аппарата с ружьем в руках выскочил Успенский. Он был нашим лучшим стрелком и на наше счастье задержался на борту «Борьбы», осматривая мотор. Лай Норда, крики и рев зверя заставили его схватиться за ружье. Высунувшись в окно, он увидел медведя в тот момент, когда тот поднялся на дыбы, сбрасывая собаку. Норд, крепко вцепившийся зубами, болтался, как мешок, от могучих встряхиваний медведя. Махнув передней лапой, медведь достал до бока Норда и сбросил его, и в эту же минуту Успенский спустил курок…
Все
— Хозяин острова, — сказал Успенский, подойдя к убитому хищнику.
— Но нет ли здесь еще кого-нибудь из хозяев, — заметил отец.
Мы с Успенским обшарили все вокруг дома и нашли только на стенах амбара кое-где длинные и глубокие борозды от медвежьих когтей. Это хозяева острова пытались достать сложенный там китовый жир и шкуры тюленей.
Покончив с осмотром, мы вошли в дом, где уже горел очаг, сушил и нагревал помещение.
Мы выгрузили запасы провианта из летательного аппарата и, оставив Зотова и Успенского в качестве защитников нового поселка, улетели вдвоем с отцом туда, где так еще недавно существовала «Крылатая фаланга».
XVI
По возвращении с Тасмира мы составили вторую и последнюю партию для воздушного перелета. На этот раз пассажирами «Борьбы» были: Екатерина, Оля, Сарра, Соня, Лия, Георгий и Владимир, а пилотами — отец и Алексей.
Остальные, в том числе и я, должны были следовать с плотами под командой Лазарева и Рукавицына. Отец и Успенский переходили на «Борьбу», чтобы руководить прохождение плотов через ледяные коридоры.
Провожая летательный аппарат, мы рассчитывали, что, свершив свой рейс на Тасмир, он еще застанет нас здесь. На деле это вышло не так. На другой же день после отлета «Борьбы» появились комариные тучи, и работать стало почти невозможно. Мы еще могли защищаться мешками со слюдой, но олени и собаки бесновались на плотах. Мы беспрерывно окуривали их дымом.
Так как плыть до океана приходилось вниз по течению, то мы решили заканчивать работы в плавании. На средине реки и особенно в широком устье Енисея комаров было меньше, и количество их должно было уменьшаться по мере продвижения на север. В пользу этого решения говорило и то, что, хотя комары и будут нас мучить дорогой, все же мы сократим время этих мучений, постепенно удаляясь от комариных мест.
Мы спешно снялись с якорей и поплыли вниз по течению. Уже на другой день мы вздохнули свободнее, плывя словно по морю и не видя берегов. Направление мы держали по компасу, взятому с китобойного судна. Когда же, наконец, заработали гребные винты, мы вышли из комариных туч и через пять часов подходили к острову Диксону.
У острова Диксона мы заметили несколько лодок промышленников и то очень далеко от нас. Но теперь нас люди интересовали меньше, чем исчезновение «Борьбы». Дело в том, что у нас было условлено, обязательно встретиться здесь, если аппарат не застанет нас на Гольчихе.
Мы все так были уверены в аппарате, что и мысли не допускали о какой-либо катастрофе, тем более, что управляли «Борьбой) на этот раз Успенский и отец. Погода к тому же стояла
— Я ручаюсь за аппарат, — говорил Рукавицын, — их мог задержать только какой-нибудь случай на Тасмире.
— Нападение медведей! — воскликнул я с ужасом, а услужливое воображение стало рисовать мне картины одну другой страшнее.
То мне представлялось, что, прилетев со второй партией, они нашли только истерзанные трупы дорогих нам людей, то казалось, что медведи напали на снизившийся аппарат и поломали ему крылья. Тогда мы еще не знали нравов этих хищников и приписывали им самые невероятные подвиги.
Но как бы то ни было, меня грызла тоска. Мои спутники тоже, видимо, терзались всякими мрачными предположениями. Несмотря на это, мы все-таки продолжали неуклонно выполнять намеченный маршрут и даже, чтобы ускорить путь, пустили в ход воздушные винты.
Прошло еще полсуток, и мы стали приближаться к устью реки Пясина. Я совершенно упал духом. Перед моими глазами навязчиво рисовалось, что, на Тасмире многие погибли, аппарат испорчен, а оставшиеся в живых, подавленные отчаянием, сидят и ждут нашей гибели среди льдов. Они ничем не могут помочь нам так же, как и мы им.
Неожиданно раздавшиеся, крики вывели меня из оцепенения. Я вздрогнул и стал испуганно озираться. Все кричали и смотрели вверх, в одну сторону. Я взглянул туда. Красиво снижаясь на своих мощных крыльях, к нам летела «Борьба». Я впился в нее глазами и весь затрепетал от радости.
— Все хорошо! — услышал я голос отца. — Возьмите курс несколько севернее!
Аппарат описал над нами круг и стал быстро тонуть в синеве неба.
XVII
Здесь я прерву свой рассказ о нашем плавании и расскажу о том, что задержало «Борьбу». Все это с подробностями мы узнали уже на Тасмире.
Дело было так.
Благополучно прибыв, на Тасмир со второй партией пассажиров, отец и Успенский были уверены, что мы сможем по ходу работ отплыть не ранее полутора суток. Они решили отдохнуть и хорошенько подкрепиться, чтобы потом приняться со свежими силами за трудную задачу руководить нами при проходе через ледяные коридоры. Сначала они думали лететь прямо к острову Диксона, но потом у них появилась ничем необъяснимая тревога за нас. Поэтому они решили лететь на место бывшей «Крылатой фаланги».
— У нас явилось подозрение, — говорил Успенский, — что у вас не все благополучно с установкой электромоторов.
Действительно, первое впечатление, когда они стали снижаться к берегам Гольчихи, было таково, что мы еще на месте и не трогались в путь. Они увидели издали группу людей на берегу и какие-то суда на воде.
Но тотчас же им бросилось в глаза отсутствие плотов и странное поведение людей. Как только аппарат опустился настолько, чтобы видеть предметы на земле, как большинство стоявших людей с отчаянными криками «Шаман!» бросились врассыпную.