Остров
Шрифт:
— Моя физиология не располагает.
Дрила не была уверена в искренности этих слов, и Турикор, естественно понял это.
— Убогий человечишко, убогие люди, — продолжал тем временем Турикор, трепеща кошачьими усами. — Мама, я давно не получал человека, который доставил бы мне удовольствие, а ведь были времена, когда в Лабиринт попадали и великие убийцы, и великие философы. Клиоген, — сладко прошептал Турикор и приоткрыл подернутые негой глаза. — Какое наслаждение доставил мне этот философ! Через него я узнал о строении мира, о ходе звезд, об искусстве диспутов. Это было истинное наслаждение, — Дрила вспомнила, как он тогда пришел к ней светящийся от счастья. Рука-лапа его играла с головой философа Клиогена — глупца, согласившегося расплатиться
— Или Гтивак! — вновь сладко выдохнуло существо.
— Но он едва не выколол тебе глаз! — возмутилась Дрила.
— Зато какой человек был! Не поверишь, я едва не отпустил его из Лабиринта. Меня остановила лишь мысль, что он может посчитать, что победил Турикора. Как мы славно бились!
— И какая-то тварь из стражников сунула ему по дороге нож!
— Но это хоть чуть уравняло наши шансы. А того стражника я потом съел. Он был глупец и, вдобавок, трус. А Гтивак! Какой это был человек! А сколько знал! Почему ты бросила его в Лабиринт? Он был достоин стать королем!
— Может быть. Но это место уже занято. А кроме того, он был самым дерзким пиратом, которого когда-либо знало Великое море. Мои эскадры гонялись за ним более десяти лет. Он был достоин смерти. И разве Гтивак не доставил тебе удовольствие?
— Доставил, — Существо вновь вздохнуло. — Но какой был человек! Очутившись в моих лапах, он спросил: кто я. «Дьявол» — таков был мой ответ. Из моей щеки текла кровь, но я был доволен и готов продолжить игру. «Дьявол — это бог, скрывающий иронию» — сказал он и вдруг умер. Наверно, сердце не выдержало.
— Наверно, мой мальчик. Не расстраивайся.
Дрила поиграла кисточкой кошачьего уха. Турикор счастливо закрыл глаза и лизнул огромным, с ладонь, языком ее бедро.
— Знаешь, мама, мне опять приходят мысли о смерти.
— Но почему? Ведь ты бессмертен.
— До тех пор, пока получаю пищу.
— Но так будет всегда. А если вдруг что-то случится со мной, ты знаешь, где запасной выход. Ты выйдешь на свободу; города и поля Кефтиу полны людей.
— Но Солнце…
— Существует еще и ночь.
— Я не об этом. У меня предчувствие, что Солнце обрушится на землю и сожжет ее.
— Нет, что ты! Эллиптическая орбита Земли такова…
Турикор вдруг перебил:
— А ты много знаешь! — Он поднял голову и посмотрел в глаза Дриле. В голубых зрачках существа играли огоньки. Сердце женщины вдруг сковал беспричинный ужас. Турикор улыбнулся мягкой кошачьей улыбкой.
— Не бойся, мама! Я ни за что не съем тебя. Хотя бы потому, что ты приносишь мне пищу. А насчет Солнца, падающего на Землю, я не шучу. Ты же знаешь, что я могу читать мысли не только человека, но и Земли. Что-то должно произойти. Это что-то будет огненным и обжигающим. Погибнут целые цивилизации. Целые материки уйдут в бездну океана и родятся новые. Я даже могу назвать срок катастрофы — двадцать четыре дня.
Дрила хмыкнула.
— Ты не заболел?
— Мама не верит мне, — обиделся Турикор. — Но это будет. Я чувствую, как это приближается.
— Ну и пусть. Я приготовила тебе сюрприз.
— Какой — заинтересовалось существо.
— Мой друг номарх Кемта Келастис прислал двух людей, от которых ему надо избавиться. Я говорила с ними. Как мне показалось, они весьма интересны.
Турикор поднялся на ноги и прошелся по гроту.
— Скажи мне, Кеельсее знает, кто я?
— Он знает, что ты есть.
— А знает ли он, что я воспринимаю сознание своих жертв?
— Не должен. А почему тебя это заинтересовало?
— Люди, присылаемые Кеельсее, вкусны, — сказал Турикор, вновь ложась у ног Дрилы, — но у меня очень странное чувство, будто он пичкает их фальшивыми сведениями. На
— Но зачем?
— Не знаю. Кеельсее очень умен, и если он задумал какую-нибудь игру, то у него есть всего лишь три противника, которые могут оказать ему сопротивление. Один из них я. Поэтому он и пытается вывести меня из игры.
— Кто два другие?
— Командор и Русий.
— Русий? — удивилась Дрила.
— Да. Это фигура более сильная, чем даже Командор. Но самым опасным для Кеельсее является Турикор, потому что я в состоянии предугадывать его ходы. Для этого мне лишь нужна информация. Вот он и пытается снабдить меня фальшивыми сведениями.
— Так ты не примешь его подарок?
— Нет. Ты отпустишь их.
Дрила отрицательно покачала головой.
— Я не могу. Кеельсее приставил к этим людям специальную стражу, которая должна проследить за тем, как их опустят в Лабиринт.
— Тогда я убью их, чтобы избавить от мучений, но есть не буду. Пришли мне еще кого-нибудь.
— Хорошо, сынок. Красивую девочку.
— Мне все равно, — буркнул Турикор, но Дрила успела заметить, как ноздри его хищно дрогнули.
— Расскажи мне…
— Хорошо, — не дав ей договорить, согласился Турикор. Он сел и обхватил колени своими огромными руками-лапами. Дрила легла в образовавшееся уютное гнездышко и, вдыхая острый звериный запах, стала слушать сладкую песнь Турикора.
— Чувство голода возникает у меня странно, не как у других людей. У других это просто потягивание в желудке, которым можно пренебречь, и они могут так не один день. У меня же прежде всего возникает странная пустота в голове. Сначала это маленькая светлая точка, подобная крупинке золота на лоскуте черной кожи. Затем она увеличивается и превращается в ядрышко, стремительно разбухающее в размерах. И если я не получу пищу, светлое пятно разрастается и разрастается, мои мускулы слабеют, силы оставляют меня. Я никогда не переступал этой грани, но знаю, что за ней — полное забвение и смерть. Но в меня входит человек и придает мне новую силу. Мои мышцы становятся упруги и стремительны, мозг обретает силу. Желтое пятно становится крохотнее и крохотнее, а затем вообще исчезает. Остается лишь гладкая черная поверхность. А потом она взрывается яркими солнечными красками новых для меня мыслей. Вот я плыву на корабле, уверенный и сильный. Враги дрожат при виде моего паруса, девушки подставляют раскрытые, словно бутон цветка, губы. Лабиринт рассыпается, и вокруг меня море: ласковое и теплое, море, которого я никогда не видел и видел тысячи раз. Летают чайки, у носа корабля резвятся черные лоснящиеся дельфины. Прыжок — и я в таверне, лью себе в глотку зеленоватый эль. И буйный шкипер с «Альбатроса» норовит заехать мне в лицо кружкой. Но моя рука опережает его, и он с грохотом падает на пол. Я иду по тропическим зарослям. Зелено обвисают лианы, обезьяны корчат смешные рожи, глухо и угрюмо рычит тигр. Он хочет прыгнуть, но не решается, опасаясь выпада моего меча. А дальше я попадаю в плен, и меня бросают в Лабиринт. И я бегу от преследующего по пятам чудовища. И все… Я уже на горе и рассматриваю зеленеющие внизу луга. Затем я стремительно бросаюсь вниз. Дикий свист ветра, восторг полета, упругая подушка воздуха мягко толкает в живот. И за моей спиной вырастают крылья, я бью ими и улетаю далеко-далеко — в сторону моря. Я парю над ним, а потом складываю крылья и бросаюсь в соленую бездну. Вода темнеет, становится иссиня-черной. Из мрака на меня выползают морские чудища. Я толкаюсь ногами о скалу и вылетаю на поверхность, но оказываюсь в центре Лабиринта. И снова ужас… Я сражаюсь с войском гадридов. Их красные пузатые щиты теснят меня со всех сторон. Но сильна рука, и кривой меч без устали рубит налево и направо. А потом бой кончится. Я сижу в шатре и прихлебываю подогретое с красным перцем вино. Симпатичная девчонка щедро пачкает мазью мои раны. Р-р-раз! Я валю ее с ног, мы падаем на пушистый ковер и катаемся по нему, целуясь и кусаясь от страсти. А потом будет поражение… И Лабиринт…