Остров
Шрифт:
Едва шевеля непослушными пальцами, Иусигуулупу начал:
— Я, митмак Иусигуулупу, обвиняемый в измене Великому Правителю Инти Уауан Акус, свидетельствую, что в послании, переданном мне наместником города Куучак, было сказано: «Войско кечуа, поклоняющихся белой луне, подошло к городу. Их неисчислимое множество. Вождь кечуа угрожает, что завоюет Куучак, а потом придет черед Общины сыновей Солнца. О Великий Повелитель, прошу, пришли мне войско. Город в опасности. Преданный тебе слуга, наместник Куучака».
—
— Слово в слово — угодливо пролепетал тот.
— Читай дальше! Иусигуулупу продолжал:
— Я свидетельствую, что заменил эти слова на следующие: «О Великий Повелитель, сын твой, наместник города Куучак, смиренно припадает к твоим стопам, спеша поделиться великой радостью. Второго дня четвертой луны храброе войско твое, разбив воинов кечуа, овладело большим городом Умару. Захвачено много продовольствия и пленных. Да пребудет имя твое в веках, мой Повелитель! Да будут боги благосклонны к великому городу Инти Уауан Акус! Преданный тебе слуга, наместник города Куучака».
Иусигуулупу замолчал и протянул кипу шагнувшему к нему Анко-Рую.
— Что было дальше — спросил внешне равнодушный Инкий.
— Дальше я принес кипу своему Повелителю.
Инкий хмыкнул. Ему не нравился этот спектакль. Вот именно — спектакль! Все это наверняка выдумал Анко-Руй. Да, но откуда тогда он мог столь точно знать, содержание обоих посланий? О первом ему мог вполне рассказать наместник Куучака, но второе? Текст второго послания, зачитанный стоящим перед ним гонцом, был слово в слово схож с текстом кипу, извлеченного из дворцового архива, доступ в который имели лишь атланты. Неужели все-таки гонец предал? Или здесь что-то иное?
Инкий машинально провел пальцем по висевшему на поясе кипу. Действительно, почти слово в слово.
Если гонец не делал этого, то откуда он знает текст обоих посланий?
Если делал? Что-то здесь было надумано. Слишком гладко.
— Как ты мог записать свои показания — спросил Инкий Иусигуулупу — У тебя ведь сломаны руки.
— Это сделал за меня писец.
— На тебя не давили во время расследования?
Вопрос был великолепен! Ведь Рыжебородый Титан только что упомянул о сломанных руках. «А может быть, он хочет, чтобы я сказал правду?» — мелькнула шальная мысль в голове гонца. Иусигуулупу посмотрел на Анко-Руя. Тот ощерился в многообещающей улыбке: попробуй только!
— Нет, — сами собой разжались губы гонца, — я признался добровольно.
— А твои сломанные руки?
— Упал со скалы.
Формальность была соблюдена. Гонец струсил. Инкий сделал для него достаточно и большего делать не собирался. Однако спросил:
— Как выглядел вождь кечуа?
— Высокого роста, густые волосы… — Иусигуулупу наморщил лоб, вспоминая,
— А, еще золотые браслеты!
— Были ли у него шрамы на лице?
Гонец замялся. Про шрамы ему ничего не сказали. Он посмотрел на начальника дворцовой стражи. Тот равнодушно отвел взгляд в сторону.
— Да, был один.
— Где?
— На левой щеке — Иусигуулупу следовал логике. Большая часть воинов — правши. А удар, нанесенный мечом справа, должен рассечь левую щеку.
Инкий задумчиво покачал головой. «Вождя он не видел. Это точно».
Вождя кечуа обнаружили мертвым на платформе Пума-Пунку. Его опознали собственные воины. Всю правую скулу вождя пересекал огромный старый шрам, нанесенный беспощадным бронзовым копьем. Не запомнить его было невозможно.
— Ты уверен, что разговаривал с вождем?
— Да.
— Допустим. Ты встречался с кем-нибудь, когда нес кипу в Город?
— Только один раз.
— Что это были за люди?
— Они прокладывали дорогу. Ими командовал начальник дворцовой стражи Анко-Руй.
— Ах да, я что-то припоминаю. Ты еще тогда просил за Анко-Руя. Он ведь, кажется, твой сосед?
— Был — отрезал Иусигуулупу, бросив ненавидящий взгляд на слегка побледневшего начальника дворцовой стражи.
— Кто-нибудь из стражников мог прочитать и исправить твое послание?
— Нет, они неграмотны.
— Это так? — спросил Инкий у Анко-Руя.
— Да, мой Повелитель.
— Значит, в дороге кипу исправить не мог никто?
— Выходит, так.
— Повелитель — вмешался Анко-Руй — к чему тратить время? Гонец признал свою вину.
Инкий бросил на говорившего тяжелый взгляд, тот запнулся и умолк.
— Значит, его исправил ты?
— Да, я.
— Ты сам решил свою участь, гонец. Сегодня ты будешь казнен на площади перед Дворцом. Уведите его.
— Но, Повелитель, я надеюсь…
Не слушая упавшего на ноги гонца, Инкий встал и резко вышел.
— Повелитель — взывал ему вслед Иусигуулупу — моя невеста будет жить? Скажи мне?!
— Будет — ласково тронул его плечо начальник дворцовой стражи — Я ведь обещал тебе.
— А Повелитель? Он знает об этом?
— Конечно. Я же передал тебе его слова.
— Да — Иусигуулупу повернул тронутое безумной гримасой лицо к двери, в которую вошел Инкий — Его слова…
— Пойдем — Анко-Руй помог гонцу встать с колен и бросил воинам:
— Через час он должен быть на площади! — И тихо Мастеру кожаных ремней: — Заткни ему глотку.
Сыны Солнца любили кровь. Они любили жестокие зрелища. Такова суть человека, как ни прячет он ее под квакерские одежды. Сегодня их ожидало два великолепных представления. Площадь была полна.