Остров
Шрифт:
— Они восстали! Восстали! — запричитал коротышка, хватая Гумия за зажатую в стремени ногу.
— Прочь, болван! — Гумий отпихнул от себя трясущегося идиота. — Где они?
— В соляных копях, а несколько десятков засели на мельнице.
— Вперед!
Кавалькада всадников поскакала к виднеющемуся неподалеку провалу копей. Приблизившись, Гумий с облегчением заметил, что коротышка ударился в панику не ранее того, как расставил своих ястребов по кромке копей.
Копи представляли собой полуторакилометровый карьер, наполненный соляной пылью и беснующимися людьми. Их было более
Завидев Гумия, толпа завопила, заулюлюкала, заорала, завизжала. Кое-кто рвал на себе лохмотья, указывая атланту на незаживающие раны. Гумий бросил пару слов одному из охранников, тот кивнул головой, подошел к краю копей и поднял руку.
Толпа настороженно затихла.
— Титан приглашает наверх для переговоров пятерых. Изберите их сами, и пусть они выскажут свои жалобы и требования.
Толпа вновь загудела, но теперь в ее говоре слышались нотки удовлетворения: их испугались, им идут навстречу. Пока низшие выбирали посланцев, Гумий успел перекинуться парой фраз со смышленым десятником-ястребом.
— Что здесь произошло?
— Они взбунтовались и убили двух надзирателей. Часть их успела забаррикадироваться в мельнице, часть, что пытались бежать или напасть на нас, мы перебили. Остальных загнали сюда.
— Причина?
— Как всегда. Они требуют облегчить их участь и тому подобное — в общем, типичный набор фраз. Но, по-моему, им что-то известно об идущем на Атлантиду флоте. Слишком решительно они настроены.
— Пройди вокруг копей и предупреди лучников, чтобы они были наготове. Как только я дам сигнал, пусть тут же начинают стрелять.
Не выразив и тени эмоции, десятник бросился выполнять приказание. Гумий тем временем разделил прибывших с ним всадников на два отряда. Один из них был отправлен к мельнице, другой сосредоточился у входа в копи. Едва он успел сделать это, как от возбужденной толпы отделились пять человек. Сверху была сброшена веревочная лестница, и они один за другим вылезли из копей, представ перед Гумием.
— Говорите! Только короче! — приказал атлант.
— Короче не выйдет… — хитровато протянул изможденный, но вместе с тем слащавый старик с выбитыми передними зубами.
Гумий надменно молчал. Послы заторопились и, перебивая друг друга, начали выкрикивать жалобы.
— Еды нет!
— Соль разъедает кожу. Подыхаем!
— Загниваем заживо!
— Воды, чтобы помыться!
— Стойте! Замолчите! — пытался урезонить своих разошедшихся сотоварищей беззубый старик, на глазах которого переговоры превратились в обыкновенный балаган.
— Достаточно! — велел Гумий. — Теперь слушайте меня. Мои условия таковы: вы выдаете зачинщиков и тех, кто убил охранников, и тут же приступаете к работе. В этом случае я согласен забыть, что здесь произошло.
Посланцы возбужденно загалдели. Гумий не стал тратить время на уговоры. Блеснул извлеченный из ножен меч, и беззубый старик рухнул с рассеченной головой. Еще два удара — и два бунтовщика окропили землю у ног атланта. Двух других, истошно вопящих, сбросили живьем в
Толпа с мгновение ошалело молчала, затем разразилась диким воем и руганью. Большая часть низших бросилась к единственному выходу из копей, где их встретили всадники Гумия и лучники. Остальные стали швыряться кусками руды, кое-кто пытался карабкаться на отвесные стены.
Гумий махнул рукой, и полетели стрелы. Десятки, сотни стрел обрушились на толпу, испещряя ее черными смертельными черточками. Наиболее густо свистели они у выхода — там легла целая груда трупов. Воины, стрелявшие с очень удобной позиции — сверху вниз, — били на выбор. Стрелы вонзались между лопатками, в живот, заставляли плеваться кровью пробитое горло, вышибали серую кашицу мозгов. Котлован потонул в истошных криках. Низшие бросались от одного края к другому, вжимались в стены, прикрывались трупами товарищей — все было напрасно. Стрелы били и спереди, и сзади, пронзали руки, ноги, поясницу. Прошло совсем немного времени, и все было кончено. Копи являли собой картину ужасающего побоища, где у мертвых не было в руках оружия. Лишь куски соли да наполненные яростью и болью глаза. Лишь стиснутые кулаки, так и не познавшие теплоту боевого меча…
Гумий расцепил скрещенные на груди руки и дал сигнал. Стрельба прекратилась. На заваленной трупами площадке появились несколько десятков ястребов, сноровисто довершавших кровавую жатву. Удар электробичом, и, если жертва выказывала признаки жизни, на ее голову обрушивался меч.
Бросив еще один бесстрастный взгляд на залитые кровью копи, Гумий направился к мельнице. Низшим было предложено выйти и сдаться. Когда же они отказались, ястребы обложили мельницу соломой и подожгли. Здание вспыхнуло, словно факел. Выскочили всего трое, тут же пронзенные стрелами. Но еще долго раздавались вопли, а в воздухе пахло горелым мясом.
Подбежал командир ястребов. Он чуть не плакал.
— А как же мельница?
— Идиот! — не выдержал Гумий. — Наш флот разбит. Сохранить бы свои головы, а мельница и низшие — дело наживное!
Атлант вскочил на коня и погнал его по покрытой белесым соляным налетом дороге. Надо было успеть проверить медные и угольные шахты. На них было подозрительно спокойно.
Был уже полдень, когда Динем достиг третьего обводного кольца Города. Воины рассеянно, с чуть заметным пренебрежением, салютовали атланту. Еще сотня метров — и он у Дворца. Конь издох, едва адмирал успел вытащить ногу из стремени. Задыхаясь от жажды, он бросился к вышедшим навстречу Юльму и Криму.
О поражении флота здесь уже знали, как и о том, что причиной этого поражения было предательство адмирала Сирда. Пока Динем глотал ледяную воду, Юльм рассказал ему о других событиях, весть о которых уже достигла Дворца.
Взбунтовались и перешли на сторону неприятеля форты Первый, Третий и Черный на севере. Верным правительству остался лишь Второй, осажденный отрядами пиратов. В Городе Волн вспыхнуло восстание, поднятое тетрархом конного полка. Архонт полка, отказавшийся примкнуть к мятежникам, был убит. Город оказался в руках неприятеля.