Острова богов

Кауфман Эми

– Идем, – решительно произношу я. – Селли, ты ведь опять спасла мне жизнь. Спасибо тебе.

Она смотрит мне в глаза очень серьезно и внезапно расплывается в улыбке. В лице ее что-то едва уловимо изменилось, оно стало мягче, нежнее, чем раньше. Я улыбаюсь ей в ответ, с трудом сдерживая себя. Я так хочу… Если бы сейчас она чуть приподняла подбородок, дала хоть какой-то знак…

В следующую секунду лодку подбрасывает вверх встречная волна, мы обнимаем друг друга, чтобы удержать равновесие, и Селли неожиданно весело смеется.

– На здоровье, – говорит

она и идет на свое место за штурвалом, а мы с Киганом, не дожидаясь команды, начинаем натягивать паруса. Я смотрю, как духи кружат рядом с ними и над головой Селли, весело играя с ее волосами, и прежнее желание прикоснуться к ней, так поразившее совсем недавно, охватывает с новой силой. Я понимаю, что духи так же очарованы ей, как и я сам.

Селли ведет лодку к Острову Баррики, а я вглядываюсь вдаль, внимательно изучаю место, в которое так долго не мог попасть. По берегу стеной возвышаются неприступные темные скалы, лишь дальше начинается зеленая полоса джунглей. Не могу поверить, что мы добрались, но Храм совсем рядом.

Боюсь, мы ненамного опережаем Ласкию с ее подручными. Впрочем, возможно, мне это только кажется, и мы оторвались довольно значительно.

– Жду указаний, ваше высочество, – слышу за спиной веселый голос Селли.

Такого обращения я не слышал, кажется, целую вечность, но сейчас груз титула не давит, как прежде. Сегодня все иначе.

Достаю из вощеной хлопковой сумки дневник и открываю, пролистываю страницы с набросками и рисунками, сделанных рукой моих королевских предков. Я уже много раз перечитывал написанное в поисках упоминания места, где надо высадиться, и нашел не сразу – вот оно, подробно описано моим прадедушкой.

– Нам нужна бухта, которая по обеим сторонам ограничена скалами, но, уходя вглубь, они становятся ниже, доходят почти до уровня земли. Береговая полоса с черным песком, там мы сможем безопасно бросить якорь и сойти на берег.

– Да, я поняла, – так же весело отвечает Селли и начинает отдавать команды, а лодка тем временем резво огибает остров. Он похож на Кетос, только утесы здесь не белые, а почти черные.

Киган спускается в каюту и появляется с холодными, как лед, булочками в руках. Хорошо, что я не нашел их, когда собирал еду, которую выбросил за борт. Они липкие и сладкие – такими их делают солнечные лучи и мой восторг – ничего вкуснее в жизни не ел.

Я вкладываю одну в руку Селли, которую она отрывает от штурвала, и мы с наслаждением съедаем все до крошки, облизываем пальцы, и к сладости подмешивается вкус соли. Она видит, что я наблюдаю за ней, украдкой кокетливо смотрит на меня, но не произносит ни слова.

«Эмма» плавно идет по лазоревым тропическим водам, разрезая легкие волны. Солнце согревает нас, ужасы прошедшей ночи почти забыты.

– Вижу проход между скалами, – кричит с носа Киган, и Селли крутит штурвал, а я иду к парусам. Стоит нашей лодке повернуть, как до меня доносится ворчание Селли. Поворачиваюсь в сторону и вижу в бухте черную шхуну.

О нет, Богиня.

Двигатель

ее не работает, она покачивается на волнах, удерживаемая якорем. Она больше нашей «Эммы»: такая будет разрезать волны, словно острым ножом.

Селли сжимает штурвал и произносит почти шепотом:

– Седьмое пекло, может, поищем другое место, где можно сойти на берег?

Я смотрю на шхуну, словно зачарованный, и качаю головой.

– В дневнике четко сказано, что это единственное.

Киган задумчиво оглядывается.

– Они не оставили караульного. Возможно, на борту никого нет. Или они нам не враги. Могла твоя сестра узнать новости и отправить другого для жертвоприношения?

– Все возможно, – говорит Селли, но не похоже, что она в это верит. – Надо действовать быстро. Сходим на берег. Там больше места для маневра. В любой момент на палубе может кто-то появиться и нас увидеть.

Мы выполняем отдаваемые шепотом приказы и разворачиваем «Эмму» против ветра, убираем паруса и бросаем якорь. Я с волнением жду лязга толстой цепи, как на наших яхтах, но Селли берет толстый канат с привязанным якорем и бросает в воду. Тот скрывается бесшумно, а «Эмма» продолжает покачиваться из стороны в сторону. На палубе шхуны никого не видно.

До берега придется плыть, поэтому мы выбрасываем за борт рыболовную сеть, чтобы спуститься по ней. В нос бьет отвратительный запах прошлых уловов, окутывает, словно ядовитое облако.

С видом, не допускающим комментариев, Селли расстилает на палубе непромокаемый рыбацкий плащ, быстро раздевается до нижнего белья и складывает вещи. Ботинки она тоже снимает, связывает шнурки, чтобы повесить на шею, когда будет плыть.

Я замираю, словно парализованный. Краем глаза вижу, что Киган делает то же самое, и принимаюсь теребить пуговицу на рубашке, которую никак не могу расстегнуть. Стараюсь при этом смотреть в сторону и не думать о кремовой коже длинных ног Селли.

В голове звучит голос Августы: «О, Леандер, только ты можешь думать об этом в такой момент». Но я не могу перестать думать о Селли. И не хочу.

Подожди, Августа, поговорим, когда ты с ней познакомишься.

Я понимаю, что и Киган, и Селли, скорее всего, заметили, как я смотрел на нее, поэтому, спускаясь в воду, пытаюсь шутить по поводу своих физических данных. Но быстро замолкаю и сжимаю губы – отвратительный запах вызывает кашель, который я стараюсь сдержать. Так мне и надо.

Киган передает мне сверток с одеждой и сумку с дневником, а я передаю все Селли, как единственному опытному пловцу.

Она плывет на спине, держа плечи над водой, и время от времени оборачивается и смотрит на шхуну, стоящую в бухте рядом с нашей небольшой лодкой. На ней не заметно движения, ситуация не меняется и в момент, когда мы достигаем берега и ступаем на черный песок.

Меня сразу охватывает незнакомое ранее ощущение – кажется, будто все чувства мои обостряются. Я забываю о таинственной шхуне и даже своих спутниках.