Острова Чалдеи

Джонс Диана Уинн

– Почему? – повторила она. – Что за глупый вопрос. Потому что Эйлин не прошла инициацию, конечно.

Думаю, я покраснела еще больше. Мое лицо было таким горячим, что когда я прижала к нему ладони, чтобы спрятать его, мои пальцы стали влажными от пота. Я знаю, тетя Бекк была в плохом настроении, но неужели необходимо было говорить это королеве? Я слышала, как Айвар пытается не засмеяться.

И мне не стало лучше, когда королева сердито произнесла:

– Такого просто не могло произойти! Ты, наверное,

была очень невнимательна. Я вижу, что она столь же прекрасно квалифицирована, как и ты. И мне не нравятся твои манеры, женщина. Я обещала, что снабжу вас деньгами и сдержу обещание, но больше ничего не сделаю, чтобы содействовать вашей миссии. А лично ты можешь покинуть мое общество лишенной благословения! Уходите! – она указующим жестом выбросила вперед руку.

И это последнее, что я помню о ней. Ого говорит, ему кажется, будто он помнит, как люди схватили нас и вытолкали из помещения. Но я помню только, как оказалась снаружи, среди зеленых холмов, а рядом с нами стояла Мо, уже запряженная в повозку. Тетя сжимала звякающую кожаную сумку и выглядела удивленной и рассерженной из-за этого.

Финн плакал, крупные слезы текли по его странной бороде.

– О, Мудрая! – прорыдал он. – Как вы могли оскорбить Госпожу?

Зеленый Привет, вихрем слетев откуда-то сверху, добавил:

– Неразумная Мудрая, неразумная Мудрая!

– Ха! – произнесла тетя Бекк и тяжело поднялась на место возницы, раздраженно сверкая на нас красными каблуками.

Глава 8

Как ни странно удача после этого покинула нас. Прежде всего, всё оставшееся время, что мы провели на Бернике, шел дождь. Айвар не помогал делу, угрюмо повторяя по несколько раз в день, что моя тетя должна бы понимать, что не следует оскорблять королев. От этого плохое настроение тети Бекк только закипало сильнее, и Ого с Финном едва смели идти рядом с ней.

Мне, однако, приходилось быть рядом с ней, поскольку мы вместе спали на сырой кровати в каждом сыром постоялом дворе, до которого добирались. В ту первую ночь тетя Бекк устроила мне суровый нагоняй по поводу моей неудавшейся инициации.

– Ты сказала мне, что в ту ночь ничего не произошло, Эйлин. Почему ты солгала?

– Я не лгала, - простонала я. – Ничего не произошло. У меня просто не было никаких видений, вот и всё.

– Что-то должно было случиться, - настаивала тетя Бекк. – Почему ты скрываешь?

– Ничего. Я говорила тебе!

– Чушь. Расскажи мне о каждой минуте, что ты провела там, - приказала тетя. – О каждой мелочи. Абсолютно всё.

– То есть я должна постоянно говорить: я сидела там, тетя Бекк, и дрожала, и пол был холодным и жестким, тетя Бекк, и было слишком темно, чтобы видеть что бы то ни было, тетя Бекк, – снова и снова за все часы, что я провела там? Потому что так было всё время.

– Не всё время. Ты спала, когда я отодвинула камень. Тебе ничего не снилось?

– Насколько я помню, нет, - ответила я, надеясь, что она прекратит

допрос.

Только не она.

– Значит, ни разу не было такого, чтобы ты видела хотя бы проблеск света? – упорствовала она. – Не качай головой, Эйлин. Не лги.

Она беспощадно продолжала в том же духе, пока я, наконец, не призналась:

– Ладно, если хочешь знать, я видела проникающий внутрь лунный свет.

– Это чушь, - ответила тетя. – Камень плотно прилегал к земле.

– Нет, не плотно. Там была щель, и я откатила камень в сторону и вышла ненадолго. Вот!

– Камень не двигался с места с тех пор, как я подкатила его вечером. Я знаю это, потому что положила на него два пучка вереска, как мы всегда делали, и утром они по-прежнему были там – точно в тех же местах. Или ты думаешь, что каким-то образом положила их обратно изнутри – сквозь два фута гранита?

– О, - произнесла я. – Нет. Я не знала, что они там. Я просто оттолкнула камень и вышла наружу.

– Неужели? И что, как ты думаешь, ты увидела снаружи?

– Я не думаю, что видела, я видела! Всё, как обычно, только от лунного света казалось, будто лежит иней. Я видела нашу хижину, и холмы, и море, и полную луну…

– А в хижине горел свет?

Я покачала головой:

– Нет, всё было темным.

– Там должен был гореть свет. Я бодрствовала всю ночь. Глупый ребенок! Ты получила видение, а потом притворилась, будто ничего не было!

– Оно не ощущалось как видение, - пробормотала я, чувствуя себя полной дурой. – Если это было оно, что оно означало?

– Понятия не имею, - к моему великому разочарованию, ответила тетя. – Неудивительно, что сварливая королева решила, что ты квалифицирована. Явно так и есть.

– Но я не чувствую никакой разницы, - запротестовала я.

– Я тоже не чувствовала. Силы были в тебе всегда, так что естественно ты чувствуешь себя как обычно.

– Я думала, что почувствую мурашки в пальцах, или, по крайней мере, смогу читать мысли.

– Или, может, видеть сквозь стены? Теперь ложись и поспи немного, и не будь такой глупой.

Я легла, но не думаю, что смогла бы заснуть, если бы не появился Страшила – молчаливый и тяжелый, – чтобы улечься у меня в ногах, сделав холодную кровать постоялого двора теплой-теплой.

Утром я по-прежнему чувствовала себя дурой, и еще несколько дней после этого. Как я должна была понять, что это видение? У меня раньше никогда не было видений. Всё выглядело таким реальным! И я считала несправедливым, что тетя Бекк обвинила меня из-за того, что она поссорилась с королевой.

Поэтому я пребывала в угрюмом настроении следующие несколько дней, пока мы устало тащились под дождем через мокрые зеленые пустоши. Ого спросил меня, что случилось. Я рассказала, ожидая, что он, как тетя Бекк, велит мне не быть глупой. Вместо этого он сказал: