Острый осколок
Шрифт:
Она больше ни за что не подпустит меня к себе. Теперь я точно уничтожил последнюю надежду. Тьма!
Мой голос звенел, резонировал по всему помещению, как слегка коснувшиеся друг друга бокалы. Отчаяние. Владыка видел его в моих глазах. Он только крепко сжал мое плечо и поддержал мою игру.
— Широварт, решать свои низменные потребности будешь в другом месте, — строго отчитал меня Баск, сочувствующе смотря в мои потерянные глаза, а потом нежно продолжил, — Дана, дорогая, одевайся, девочка моя. Я жду.
— Я прошу отставки, — прошептал
— Нет, ты уезжаешь в отпуск на полгода, развеяться. И мне плевать как, но ты найдешь способ справиться со своими проблемами и вновь возглавишь разведку с ее новым членом по возвращении, — еле шевеля губами, Владыка отдал приказ.
— Слушаюсь.
— Сочувствую.
— Не стоит, — и я вылетел из комнаты, захватив комплект одежды, кошелек и перевязь со стилетами. Уже через четверть вата я был в седле и покидал столицу.
***
Около пятидесяти весен назад
Суардана Дэнитар
— Еще рано.
— Какой рано, свет уже давно не горит. Будем ждать, и он уйдет.
Я сидела на тумбочке, прислонив пустой стакан к самой тонкой части стены в этом богом забытом любовном гнездышке под названием «Райская птица». Расфуфыренная под девицу легкого поведения и в соответствующей одежде я уже пять ват торчу на этом насесте и вслушиваюсь в страстные стоны с другой стороны. Чтоб у него достоинство отсохло.
— Он сейчас никуда не уйдет, после пятого-то захода, — лениво протянул, развалившийся на простынях грязно-бардового цвета Широ.
Выбранная нами комната, в первую очередь из-за объекта слежки, была просто отвратительно вульгарной. Куча плохо выполненных эротических скульптур и картин с претензией на искусство. Сплошная пошлость. Широкая кровать с помятым балдахином, закрывающимся через раз и не полностью. Знаю, так как Широ игрался с ним, пока я торчала на этом пыточном выкидыше древесной промышленности. Всевышние, у меня уже узор, вырезанный на поверхности тумбочки каким-то лишенным здравомыслия идиотом, отпечатался на попе как трафаретом, только рельефно. Еще и эльф все рвется пойти поразвлечься. Ага, знаю я это. Бросит меня все расхлебывать и явится только под утро.
— Су, ты как хочешь, а я здоровый мужчина и после столь бурных криков с обеих сторон мне нужно развеяться, — и он покачнулся назад, а потом резко встал.
— Я, между прочим, тоже здесь не цветочки собирала. Я уже забыла, когда чувствовала мягкое место в последний раз.
— Так пошли отдохнем, а поутру все и сделаем.
— Отлично! Тогда какого недоупокоенного упыря, я маскировалась и аки птичка райская щебетала на все заведение пол вечера и полночи яйца высиживала на этом постаменте, — Широ хотел что-то ответить, но я его перебила, — только попробуй сказать, что это была моя идея, и я продолблю своим чудо райским клювом в твоей башке парочку лишних дырок. А еще лучше, чтоб твой собственный клювик завял, наконец. Хватит думать нижним мозгом, он у тебя
— Тогда уважь меня, и я успокоюсь. И пост не покинем и расслабимся.
Кровавая пелена застлала глаза. Придушу.
Я медленно соскользнула со своего пьедестала и, грациозно виляя бедрами, двинулась к замершему эльфу. Сейчас он у меня будет стонать. Да так, что все здание оглохнет, вот только не от удовольствия. Были бы клыки, то оскалилась бы для пущего эффекта, а так только губы медленно облизнула, отвлекая внимание от руки с боевым ножом. Воткну в ногу и мечты о бурной ночи быстро покинут его озабоченную головушку.
Рывок и моя рука застывает в воздухе, а нож в тане от бедра эльфа. Успел-таки перехватить. Шустрый, зараза. Подбиваю собственный нож коленом по острию, благо меня он не режет, зачаровали. Оружие летит точно в подставленную руку. Бью второй ногой под коленную чашечку опорной ноги Широ, одновременно перехватывая летящий нож, и по касательной режу бедро первородного. Эльф отскакивает и медленно переводит взгляд на раненную конечность. Так тебе, учитель. Нечего сильфов считать.
— Зря, — мурлыкнул первородный.
О нет, не зря. Так я хоть отомстила за будущие побои, в противном случае была бы не отмщена.
Широ бросился ко мне. Я замахнулась, но, естественно, не успела. Эльф за долю вана ушел вниз, подбил мою руку с ножом, выбив оружие, и заломил ее за спину. Всего мгновение и я повержена. Я ожидала, что меня отпустят, и будут отбивать атаки снова и снова, пока не побьют основательно, но этого не произошло.
— Tol lu, — рыкнул мне в самое ухо первородный.
— Что? — я растерялась.
Следующим что случилось, были твердые губы на моей шее. Я вздрогнула, и Широ прикусил кожу рядом с ускоренно бьющейся венкой. Он, как животное, говорил «мое», и укус был предупреждением, что сбежать мне не дадут. Я не хотела вырываться. Я больше жизни хотела ощутить прикосновения его настойчивых губ, сильных рук. Я желала его власти над собой, но воспоминания больно ранят. Шрамы начинают открываться и кровоточить. Я помню, что случилось четыреста лет назад. Так давно и совсем недавно. Униженная, оскорбленная и покинутая. Я не нужна ему, я нужна лишь его телу и самолюбию. Этот мужчина столько лет обходился другими женщинами, с чего мне тоже не быть просто другой женщиной. Не той.
Первородный крепко сжимал мои волосы и уже жадно исследовал ключицы, нежно пощипывая губами кожу. Влажный язык осторожно коснулся мочки уха и притянул ее к тут же сомкнувшимся клыкам. По телу пробежала волна, остановившись где-то посередине и обдавая мгновением холода после жара.
Я судорожно, до боли в пальцах хваталась за плечи Широ. Всевышние! Я не хочу это заканчивать! Поднырнув под его наклоненную голову, я решила, наконец, коснуться его красных губ, припухших от даримой мне ласки. Сапфир глаз пылал огнем, и он отнюдь не был холодным. Синее пламя жжет в тысячи раз сильнее. Так сгорим же вместе.