Острый осколок
Шрифт:
— Дана, чего это ты так побледнела?
— Кайя, сколько прошло времени, как мы тут? — смотря перед собой, задала вопрос. Хоть бы еще не поздно.
— Около вата, а что?
— Трындец эльфам!
Я сразу вспомнила, что и вата не прошло в королевском дворце Ритара, как Ванюша устроил дебош в помывочной. И чем все обернулось в итоге? Отплясывающие аристократы, каратели на хвосте и Хрустальная тюрьма. То, что мне выбираться отсюда придется в очередной раз тайно, тихо и быстро — факт. Не выпустит меня сиятельный совет. Не знаю, чем им моя тушка так приглянулась, спрос на нее нынче возрос, но этот интерес скорее гастрономический, в переносном смысле, конечно!
— Кошмарик, ты наших чувствуешь?
— Нет, но могу выследить.
— Тогда бегом, — и я соскосила с кровати, попутно стаскивая Кайю за руку. Не заморачиваясь насчет «закрыть двери», которые отлетели к стене, как пушечное ядро, рождая похожие звуки, я как ошалелая летела в гостевое крыло, когда меня визгливо окрикнул жеребенок.
— Дана, не туда, — тормозя пятками, а под конец и вовсе хватаясь за выступ стены, провизжал буксируемый.
— Куда? — резко обернувшись, осклабилась на мальчишку.
— Пр-право, — и показал всей рукой назад на пропущенный поворот.
— Вперед! — и новый забег по коридорам эльфийского дворца.
***
Кайя из рода Гарцующих в глубине
Эльфы мастера. Не, не так, эльфы непревзойденные мастера по части архитектуры. Окруженный со всех сторон лесом Tintill Elin казался сказочным замком, оазисом среди пустыни. Вопреки всем представлениям о светлых замок, а он выглядел именно так, создан из черного мрамора испещренного тонкими белыми прожилками. Шесть заостренных шпилей, шесть разноуровневых башен со скульптурами богов. Каждая занимает отведенное ей место. Самая низкая не более чем в пяти татах от земли, а самая высокая едва не утопает в тяжелых кучевых облаках. Все шпили идут друг за другом по змеящейся, полукруглой линии. Каждый новый виток устремляется все выше и выше, рвется в заоблачные высоты. В середине извивающегося замка черной полусферой красуется зал Совета. Tintill Elin широк и могущественен. Если бы не его изящная, тонкая красота, дворец можно было бы назвать укрепленной крепостью.
На самой высокой и самой большой башне стояла мраморная, в легком платье женщина. Лицо ее было скрыто вуалью, а тело, наоборот, было почти обнаженным. Легкая, прозрачная накидка из черного камня как струящийся источник обтекала грациозное тело богини. Как смогли мастера отразить в камне прозрачность ткани, кружево вуали и легкость одеяния — загадка, которую никто никогда не разгадает.
Эту богиню знали во всех мирах. Равновесие. Дочь Жизни и Смерти, рожденная в одном из миров. Единственная живущая в мирах, а не в эфире богиня, единственная рожденная. Говорят, именно она создала наш мир.
Будучи ребенком, я слышал легенду о Равновесии. Брат часто рассказывал мне придания древности, пока родители пропадали на охоте. Я слишком боялся их потерять (что однажды случилось), и Палан пытался отвлечь меня прекрасными сказками о сотворении миров, о войне Всевышних и прекрасной любви бога Смерти и богини Жизни. Невозможный союз, обреченный остаться мечтой, воплотился в жизнь. Боги слишком любили друг друга, чтоб сдаться, так и не начав. Они спустились в первоначальный мир, который создали для себя, обрели телесную оболочку и жили как смертные. Но век воплотившихся не долог, конец настигает всех живущих. Неизбежность разлуки отяготила и высосала всю радость из последних десятилетий их счастья. И случилось чудо, богиня смогла зачать. Невозможное свершилось и теперь, зная, что их любовь всегда будет жить в существе, смешавшем кровь Всевышних, боги покинули первоначальный
Так родилась богиня Равновесия. Она впитала в себя и жизнь и смерть. Она стала твердой опорой всех миров. Единственная богиня воплоти, ходящая между мирами! Cuilagur[2]!
Я заворожено смотрел на девушку, что одной рукой тянулась к облакам, широко раскрыв ладонь, а другой, легко повесив вдоль тела, желала коснуться указательным пальцем сокрытого под миром. Взгляд богини был устремлен параллельно земле, застывая между высью и глубинами, смертью и жизнью, удерживая взором хрупкое непостоянство наших миров.
Миг, и покров растворился, открывая лицо. Уголки губ девушки дрогнули, а взгляд опустился туда, где стоял околдованный я. Черный оникс бушующего океана, расколотый размеренными сапфировыми волнами, в обрамлении широко распахнутых кошачьих глаз, околдовывал меня. Жизнь и смерть. Могущество. Равновесие.
«Мы ещ-щ-ще вс-с-стретимс-с-ся» — нежно просвистел ветер где-то на грани звука и мертвой тишины.
Я вздрогнул. Резко осмотрелся, ища говорящего, хоть и не сомневался в его отсутствии. Гляделки с богиней длились всего пару вар, за которые мои спутники отошли на приличное расстояние. Я снова вскинул голову, ища пронзительный, всевидящий взор, но статуя была неподвижна. Губы богини были плотно сжаты и безэмоционально расслаблены одновременно. Глаза настороженно и в то же время спокойно оглядывали все вокруг, как и смотрели в одну точку параллельно горизонту. Богиня противоречий — Danquenya[3]. «Да, это имя подходит ей куда больше», — усмехнулся я про себя и поспешил за всеми.
«Мне-е-е нравитс-с-с-а-а-а».
***
Мы бежали по коридору с такой скоростью, что почти создавали воздушные вихри вокруг себя. Кайя, все также болтаясь на моей руке, как я совсем недавно на его братце, только изредка корректировал своим затравленным писком направление.
Душещипательный девичий крик и я ускорилась. Подбежав к ближайшей двери, дернула за ручку — закрыто.
— Кайа, отойди.
Предупредила я, хотя жеребенок и так держался от меня на максимальном расстоянии. А вот будет знать, почему я его братца так обзываю.
Закрываю лицо скрещенными предплечьями и выбиваю дверь ногой. Она вообще-то магическая. Эльфы защищают личную жизнь и безопасность. Без приглашения такую преграду ни в жизнь не открыть. Однако есть одно «НО». На любых апартаментах столько охранок понавешано, что и архимаг час взламывать будет. По понятным причинам для меня такой способ недоступен. Но как я и говорила, лазейки есть везде. Дверь сделана из маренного дуба и укреплена магически. Такое и Ванькина голова не пробьет. Единственное, чем разрушаема такая дверь — водой, в которой был вымочен дуб. Но на это уйдут века. По счастью, когда я была у водного народа, они позволили мне забрать шкуру, отмоченную в их источнике, из которой, впоследствии, я заказала себе сапоги. А теперь угадайте, у кого самая бронебойная обувь в этом мире?
— Ты зверь!
— А ты думал, — но восхищение моими физическими возможностями пришлось отложить. Я отчетливо услышала очередной женский визг и плеск воды. Темень и ее твари!
Не останавливаясь ни на ван[4], я пролетела комнату для отдыха и спальню, тривиально выламывая очередную дверь, и застыла в паре шагов от маленького бассейна. Речь помахала мне ручкой и улетела в далекие края.
— Как неожиданно, — хрипло выдал обнаженный мужчина в бассейне, держа в объятьях одну из служанок. А «одну из», потому что их здесь две!