Острый осколок
Шрифт:
Я видел усыпанные хрусталем, как каплями воды после обильного дождя скальные наросты по всему лесу и поражался их идеальной чистоте. Будто Всевышние, взяв горсть своих безупречных слез, рассыпали их по эльфийской земле. Но я даже не мечтал ступить на путь, хрустальным потоком стремящийся ввысь, к подножию горы, что полностью состояла из кристалла. Прозрачный камень то гладко, то угловато вырисовывал очертания огромного дворца-замка. Не раздумывая ни секунды, я ринулся к нему, ведомый зовом своей души.
— СТОЙ!
Я встал
— ТЕМЕНЬ И ЕЕ ТВАРИ!!! Дзынь-тинь!…ПАРШИВЕЦ! Бах-бабах! Я тебе ноги переломаю и завяжу бантиком! А-а-а-а-а! Брэмц! Грымц!
Все затихло. Я боялся открыть глаза и узреть свою хранительницу в неестественной позе без капли жизни внутри. Червячок вины и страха неистово грыз меня изнутри. Да что там червячок, стайка зомби грызла с особой жестокостью.
— Данка-а-а-а… — голос феникса дрожал.
То, что это был именно он, я понял, даже лежа на лопатках и задними ногами меся воздух. И все это в лошадином облике!
— Да-а-анка-а-а? Ты там живая? — Ласкан не торопился спешиваться и приближаться к нам.
Они с Ваном по очереди ехали на Пале всю дорогу. Теперь была очередь феникса. Единственной лошадью из всех, кто смог бы нас догнать, была именно Паля. А посему, не стоит удивляться, что остальные еще не здесь. Зная эту кобылу, могу предположить, что она из врожденной вредности сразу ринулась за нами, а уж никак не из-за испуга за наши жизни.
— Эй! Ты жива? — на скаку останавливая моего сородича, кричал эльф.
— На вряд ли… Темень! Чую, пахнет переломом… Ау! И не одним!
Я побледнел, хотя куда уж бледнее? Видеть себя со стороны не могу, но кровь схлынула в пятки однозначно!
— Су, встать можешь?
— Не уверена!
Я, наконец, перевернулся на лапы и стал выискивать свою lati[1]. Мать моя водная стихия! Ругательство чуть не вырвалось наружу. Вовремя вспомнил, что я тупая скотина с мороком на когтистых лапах.
Картина была страшной. Точнее, несла ужас в мое будущее, потому что такого банши мне не простит.
Небольшой рассохшийся деревянный домик с когда-то покосой крышей, а теперь без оной, стоял в пяти тарах от хрустальной дороги, в которой четко виднелась трещина и почти два десятка глубоких борозд. Я скоренько вобрал когти и поджал под себя лапы, почти упав от своих же действий. Дорога скользкая, без своих нетрадиционных для лошади лап проблематично по ней передвигаться. И как только Палевая нас догнала?
Я снова повернулся на грохот дерева. Из пробитого Даной прохода в деревянной стене начали вылетать поломанные доски и черепица. Да-да, крыша грохнулась точнехонько на мою хранительницу. Надо ж было так не свезти!
Эльф усердно откапывал из-под завала Дану. Когда через пару вар послышалось злое бормотание и вскрики боли, я рискнул подойти. Когти я так и не выпускал. Вдруг засекут остроухие, я им тут национальное достояние
— Можешь идти?
— А как же! Даже бегать! Темень, вислоухий! Ты слепой! Да я только ползком ближайшую неделю и буду передвигаться! Посмотри на меня!
Ой-ей! Пора бежать, пора бежать! И как можно дальше и тише!
Я попятился. Ага, уже убежал! Меня эта чертова кобыла копытом по крупу долбанула. Обернулся, а она смотрит на меня осуждающе, как на преступника, и не шевелиться. Попытался обойти. Щас, ага! Уже пропустили! Паля ходила взад вперед вместе со мной и всем своим видом говорила, что через эту глухую стену упрямства я не пройду.
— Сто-о-ой, драконий выродок! Куда намылился?
Ай-яй! Дело труба! Смотрю на приближающуюся кончину и так страшно, даже скрип от высвободившихся когтей не заглушил бешенное биение сердца. А Дана все приближалась. Удивительно! Только что стояла с трудом пополам, а теперь так грациозно на меня надвигается, будто и не болит ничего. Так, пара царапин и все.
— Дан… м-м-м… — хотел оправдаться, да вспомнил, что я обычная скотина, — ф-р-р-р, фр-р-р, фр-фр-фр, — и при этом голову пониже-пониже и потрясем, — фыр-фыр-фыр-фыр-фыр-фыр! Фр-р-р-фыр!
— Аха-ха-ха! О Всевышние, не дайте помереть от смеха! Пфа-ха-ха!
Следующим, что я услышал, был дружный смех со всех сторон. Я решил осмотреться из-под челки, но на мою покаянную голову уже никто не обращал внимания. Все подоспевшие к сцене лошадиного извинения ржали во всю, как мои дальние сородичи — кони. Дана повисла на руке у эльфа и постанывала, то ли от смеха, то ли от боли, а может от всего сразу. Феникс умирал на траве, а оборотень скалился во все зубы и одобрительно кивал мне. Рядом с ним стоял Ван, который, судя по растерянному лицу, пропустил мое феерическое выступление. И ладно, на бис повторять не стану!
— Впервые вижу, чтоб лошадь так извинялась, — явился папаша начальника нашего сопровождения с соплеменниками.
— Я… я тоже… всхлип! — на смех у Даны сил уже не хватало.
Что до нашего эскорта, эльфы были удивлены увиденным, но не более. И только Салван не выражал никаких эмоций. Права lati, что-то с ним не так.
***
И какого этого малолетку понесло как ошпаренного? Я даже опомниться не успела, а он прямиком к Хрустальному дворцу как сиганет. Нам вообще в другую сторону надо. Столица восточнее. Я понимаю, Хрустальный дворец великолепен и огромен. Его вырезали в скале более двухсот лет, поэтому даже из столицы его отчетливо видно. И все же, нам в Tintill Elin. Дорога, устланная хрусталем, ведет к подножию Хрустальных гор и не пересекается со столицей. Только захватывает на своем пути нижний город. Так скажите мне, какого недоеденного зомби, моего коня как под гипнозом потащило не в ту сторону?