Освободительный поход Сталина

Мельтюхов Михаил Иванович

Начавшаяся советско-финляндская война обострила в румынском руководстве опасения в отношении Советского Союза, которому 2 декабря было заявлено, что политика Бухареста в отношении Москвы «продолжает оставаться доброжелательной». Правда, советские дипломаты в Бухаресте получили сведения о переброске румынских войск в Бессарабию и Буковину, где предполагалось сконцентрировать 20 дивизий. Внимание румынского руководства привлекла статья Б. Стефанова в журнале «Коммунистический Интернационал», в которой утверждалось, что Англия и Франция стремятся втянуть угнетающую национальные меньшинства Румынию в войну, но «интересы народов Румынии, их мирное и свободное развитие и лучшее будущее невозможны без немедленного заключения пакта о взаимопомощи с СССР подобно договорам между Советским Союзом и прибалтийскими государствами». Бухарест немедленно заверил Москву, что не собирается нарушать нейтралитет, проявляет заботу о своих нацменьшинствах и намерен «соблюдать самые лучшие отношения с СССР». [304] С советской стороны 8 декабря было заявлено, что статья «выражает личные взгляды автора, которые не соответствуют взглядам советского правительства». Румыния была также обеспокоена сведениями о том, что в беседе с французским послом в Москве 5 декабря заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкин обратил внимание собеседника на то, что с потерей Бессарабии Одесса — «мертвый порт», и в новых международных условиях советское правительство к этой проблеме не

может относиться безучастно. Поэтому румынское руководство усилило поиски союзника против Москвы и постаралось добиться поддержки великих европейских держав в вопросе о Бессарабии. Однако румынский запрос в Берлин от 8 декабря остался без ответа, несмотря на то что 6 декабря Бухарест согласился увеличить поставки нефти, надеясь получить дополнительное количество вооружения. [305]

304

ДВП. Т. 22. Кн. 2. С. 384–385, 388–389; Советско-румынские отношения. Т. 2. С. 274–276.

305

Уральский государственный университет. Ученые записки. Вып. 16. С. 121–122; ADAP. Bd. 8. S. 387–388, 391–392.

14 декабря Англия уведомила Бухарест, что ее гарантии распространяются на Бессарабию в том случае, «если Турция немедленно придет на помощь Румынии и если не будет опасности оппозиции со стороны Италии. Если румынское правительство в состоянии дать утвердительный ответ на эти два вопроса, то правительство Его Величества готово немедленно рассмотреть новую ситуацию вместе с французским правительством, чтобы определить тот вклад, который оно будет способно внести в защиту Румынии». Франция в тот же день сообщила Румынии, что гарантии касались только случая германской агрессии, а помощь в случае румыно-советского конфликта Англия и Франция смогут оказать лишь в зависимости от позиции Турции. Если же учесть, что в англо-франко-турецком договоре имелась оговорка о неучастии Турции в антисоветских действиях, получить ее поддержку было серьезной проблемой. Все эти отговорки убеждали Бухарест, что втянуть Лондон и Париж в войну с СССР за румынские интересы вряд ли удастся. В этих условиях румынское правительство решило пойти на новые уступки Германии, которая в начале декабря вновь потребовала увеличения курса марки, надеясь заручиться ее поддержкой против Советского Союза. В тот же день Румыния на 15 % подняла курс немецкой марки к румынскому лею, уведомив Германию, что ждет от нее помощи против СССР, так как делает это вопреки мнению Англии и Франции. Вместе с тем 15 декабря Румыния просила Англию сохранить ее ответ в тайне, поскольку его разглашение могло бы толкнуть СССР на насильственное решение бессарабского вопроса.

Попытки Румынии получить гарантированную поддержку против СССР со стороны соседей также не принесли результатов. Союзники по Балканской Антанте не были заинтересованы втягиваться в советско-румынский конфликт. Венгрия и Болгария стремились реализовать собственные территориальные претензии к Румынии. Италия рассчитывала продолжить сближение с Венгрией и ограничилась общими обещаниями. Тем временем с начала декабря 1939 г. иностранные нефтяные компании в Румынии стали повышать цены на экспортируемые в Германию нефтепродукты. Соответственно, Берлин оказал нажим на Бухарест, и 21 декабря румынское правительство увеличило курс марки еще на 20 %. Правда, 22 декабря Румыния предложила Англии начать переговоры об увеличении экспорта нефти. К началу 1940 г. Дунай замерз, а поставки нефти в Германию по железной дороге сократились с 6 до 2 эшелонов в сутки. Соответственно, экспорт нефти в Англию и ее владения к марту 1940 г. возрос до 120 тыс. т в месяц. Одновременно Англия добивалась того, чтобы румынское правительство оплачивало стоимость поставляемой иностранными компаниями в Германию нефти в конвертируемой валюте. Со своей стороны, Германия порекомендовала Румынии установить контроль над деятельностью иностранных нефтяных компаний.

17 января 1940 г. в Бухаресте было объявлено о создании Генерального комиссариата по вопросам нефти, который должен был контролировать добычу, переработку и экспорт нефти. Одновременно шли переговоры об увеличении экспорта нефти в Германию до 130 тыс. т в месяц. В ответ Берлин обеспечивал Румынию вооружением, необходимым «для защиты своей независимости и территориальной целостности от любой агрессии». Впрочем, оружие поступало в Румынию не только из Германии, но и из Англии и Франции, которые в ответ на ужесточение правительственного контроля над нефтедобывающими компаниями блокировали счета румынского правительства в своих банках и пригрозили Румынии лишить ее своих гарантий. [306] Понятно, что в этих условиях румынское руководство продолжало свою политику лавирования между воюющими странами. Очередная сессия министров иностранных дел Балканской Антанты 2 — 4 февраля показала, что Румыния в период войны не собирается идти на территориальные уступки своим соседям. Турецкое предложение о военном сотрудничестве против агрессии на Балканах хотя и было принято, но никогда не было реализовано.

306

Международные отношения на Балканах и Ближнем Востоке. С. 115–118; ADAP. Bd. 8. S. 469–473.

Не желая обострять отношений с иностранными нефтяными компаниями в Румынии, Германия еще 21 января 1940 г. предложила компромиссный вариант решения финансовых проблем, но конкретные германо-румынские переговоры начались лишь 13 февраля. В конце концов 7 марта было достигнуто соглашение о том, что в 1940 г. Румыния поставит в Германию 1,5 млн т нефти в обмен на чехословацкое и польское трофейное вооружение, а румынское правительство авансирует компании-поставщики валютой. Таким образом, англо-франко-германский нажим заставил Румынию оплачивать счета иностранных нефтяных компаний. На постоянные запросы румынского руководства относительно возможности советской агрессии Германия, добивавшаяся стабилизации цен на нефть, 8 февраля ответила, что положение Румынии ее не беспокоит, поскольку она не предвидит никакой русской агрессии. Тем не менее румынское руководство продолжало занимать твердую позицию в отношении территориальных притязаний соседей. Так, посетив 24 января 1940 г. Кишинев, Кароль II заявил, что территория между Прутом и Днестром «будет навеки румынской». 16 марта было объявлено об ассигновании на нужды вооруженных сил 30 млрд леев и о готовности защищаться против любого нападения. Выступая в сенате в связи с открытием новой сессии румынского парламента, Гафенку 19 марта заявил о готовности Румынии защищать то, что было получено «в результате свободного решения собраний в Кишиневе, Черновицах и в Алба-Юлии». [307]

307

Колкер Б. М., Левит И. Э. Указ. соч. С. 84.

Перед выбором

Определенные проблемы возникли зимой 1939–1940 гг. и у Советского Союза. Советско-финская война не только сковала свободу действий советского руководства, но и резко ухудшила отношения СССР с англофранцузскими союзниками, которые стали разрабатывать планы антисоветских военных действий. Даже после прекращения советско-финской войны Англия и Франция, стремясь удушить Германию экономической блокадой, продолжали подготовку к установлению

контроля над Скандинавией и разрушению советских нефтепромыслов на Кавказе. [308] Одновременно они пытались склонить Турцию, Иран и Японию к участию в войне с СССР. 28 марта англо-французские союзники вновь обсудили свою военную стратегию и решили минировать норвежские территориальные воды, чтобы затруднить доставку в Германию шведской железной руды. Однако по вопросу о бомбардировке Баку мнения сторон разошлись. Если Франция настаивала на ускорении этой акции, то Англия заняла более уклончивую позицию, опасаясь советско-германского союза. Кроме того, на позицию Англии влияло то, что Турция и Иран уклонились от вмешательства в борьбу великих держав, а СССР, зная об общих намерениях западных союзников, предложил 27 марта улучшить отношения с Лондоном. В итоге было принято решение продолжить подготовку к авиаудару по Кавказу, с тем чтобы «операция могла быть осуществлена без задержки, если будет принято соответствующее решение». Следовало усилить блокаду СССР, особенно на Дальнем Востоке, и затягивать ответ на советское предложение торговых переговоров до решения вопроса о бомбардировке Баку. [309]

308

Сиполс В. Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной. 1939–1941. М., 1997. С. 181–223; Челышев И. А. СССР — Франция: трудные годы 1938–1941. М., 1999. С. 245–274.

309

Михалев С. Н. Военная стратегия: Подготовка и ведение войн Нового и Новейшего времени. М., 2003. С. 205–207.

Хотя Москва и не знала всех деталей подготовки англо-французских действий на Кавказе, имевшаяся информация позволяла отметить нарастание угрозы южным границам СССР. Поэтому еще 4 марта командование ВВС Красной армии получило указания Генштаба, что «САВО, ЗакВО и ОдВО приобретают особо важное оперативное значение», и стало готовить обеспечение этих округов необходимыми материально-техническими средствами и боеприпасами «на 1 месяц боевой работы». Выступая на вечернем заседании VI сессии Верховного Совета СССР 29 марта, председатель СНК и нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов заявил, что «сейчас в Сирии и вообще на Ближнем Востоке идет большая подозрительная возня с созданием англофранцузских, по-преимуществу колониальных, армий во главе с генералом Вейганом. Мы должны быть бдительны в отношении попыток использования этих колониальных и неколониальных войск во враждебных Советскому Союзу целях. Всякие попытки такого рода вызвали бы с нашей стороны ответные меры против агрессоров, причем опасность такой игры с огнем должна быть совершенно очевидна для враждебных СССР держав и для тех наших соседей, кто окажется орудием этой агрессивной политики против СССР». Кроме этих достаточно серьезных предупреждений, советской стороной были приняты и конкретные военные меры по усилению войск Закавказского военного округа (ЗакВО). [310]

310

Подробнее см.: Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939–1941. (Документы, факты, суждения). 2-е изд., исправ. и доп. М., 2002. С. 215–216.

В соответствии с распоряжением наркома обороны и начальника Генштаба командующий ВВС приказал 9 и 11 апреля дальнебомбардировочным авиаполкам ЗакВО и ОдВО «приступить к изучению Ближне-Восточного ТВД, обратив особое внимание на следующие объекты»: Александрия, Бейрут, Хайфа, Александрета, Порт-Саид, Никосия, Ларнака, Фамагуста, Алеппо, Суэцкий канал, Стамбул, Измид, Синоп, Самсун, Трапезонд, Мудания, Смирна, Галлиполи, Анкара, Кырыкале, проливы Босфор и Дарданеллы. Следовало в строгой тайне проработать возможные маршруты, бомбовую нагрузку и провести по 2 учебных полета над своей территорией с дальностью и навигационными условиями, соответствующими Ближне-Восточному ТВД, включая бомбометание и воздушные бои с встречающими истребителями. 7 апреля командование ВВС просило Разведуправление НКО передать штабу ВВС материалы по району Мосул-Керкук, в том числе и те, которые можно достать в Берлине через военно-воздушного атташе. 23 апреля в штаб ЗакВО из 5-го Управления НКО были высланы разведматериалы «по объектам Турции, Ирана, Ирака и Палестины для тщательного изучения летным составом» частей. Переданные 25 мая в штаб ВВС округа, эти материалы содержали карты, планы, схемы, фотоснимки районов Стамбула, Тавриза, Казвина, Багдада, Мосула, Хайфы. [311]

311

РГВА. Ф. 29. Оп. 34. Д. 578. Л. 2–7, 9-17 об.; Ф. 25885. Оп. 2. Д. 105. Л. 1-10.

Тем временем самолет английской разведки с авиабазы Хаббания в Ираке 30 марта провел аэрофотосъемку района Баку, а 5 апреля — района Поти и Батуми. В Лондоне и Париже завершали разработку конкретных военных планов для действий на Кавказе. Намечалось подготовить единый англо-французский план, который следовало передать на рассмотрение правительств. Однако вторжение Германии в Данию и Норвегию 9 апреля в определенной степени связало руки западным союзникам, поскольку наличные силы ВВС не позволяли усилить авиагруппу на Ближнем Востоке. 23 апреля Верховный военный совет союзников, вновь рассмотрев проблему авиаудара по кавказским нефтепромыслам, констатировал, что «угроза нападения является реальностью и поэтому представляет собой средство для давления» на СССР. Было решено завершить подготовку нападения как можно скорее (ориентировочная дата конец июня — начало июля) и усилить давление на Турцию, чтобы склонить ее к участию в антисоветском походе. В начале мая Франция сообщила Англии о том, что уже 15 мая можно будет начать операцию против Баку, но 10 мая Германия перешла в наступление на Западном фронте, и у союзников возникли более насущные проблемы. [312]

312

Якушевский А. Агрессивные планы и действия западных держав против СССР в 1939–1941 гг.//Военно-исторический журнал. 1981. № 8. С. 47–57; Безыменский Л. А. Великая Отечественная в… 1940 году//Международная жизнь. 1990. № 8. С. 103–111.

Понятно, что весной 1940 г. советское руководство старалось не обострять отношений с Румынией. В том же выступлении 29 марта Молотов отметил, что «у нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешенного спорного вопроса, вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопроса о возвращении Бессарабии военным путем. Поэтому нет никаких оснований к какому-либо ухудшению и советско-румынских отношений». Это заявление вызвало в Румынии определенное беспокойство. Уже 30 марта румынский премьер-министр Г. Татареску уведомил Германию о необходимости дальнейшего перевооружения румынской армии и просил повлиять на Москву, чтобы она не претендовала на Бессарабию. На это был получен ответ, что отношения с Румынией будут зависеть от выполнения ею своих экономических обязательств перед Германией. Новые румынские запросы показали, что в Берлине не верили в скорую возможность советской инициативы в решении территориального вопроса. [313]

313

ADAP. Bd. 9. S. 50.