От альфы до омеги
Шрифт:
Ну конечно. Зеркальные нейроны. Она была создана, чтобы отражать. Она должна была отражать любовь Сальватора, неспособная решать за себя сама. И нечто подобное она ведь услышала, поняла! Но нет, у Тита любовь и на вкус была горькая, терпкая, зыбкая. От нее становилось страшно. Так говорила система имитации, конечно.
Проект Сальватора провалился. Она ни за что бы не осталась рядом с ним. Ни теперь, ни потом, в будущем. И любовь его тоже была больная.
А Тео Рикгард? Ведь если он не станет тем
Но стоит ли ее непонятное, неопределенное стремление к этому человеку, которого еще толком и не существует, всей этой ненависти, черной метки, вражды и Возмущения внутри самих этих людей?
Разве может она ради себя одной пожертвовать своей жизнью? Той самой жизнью, из-за которой она сбежала от печи, от Центра, от Мариэллы, от прима Магнуса, от Человека-Без-Имени? Разве жертвуют будущим ради прошлого? Разве готова она пройти последнее испытание, которое поставит ей не Центр, а она сама?
Или все это и есть безумный план Сальватора? Вот почему в ней все еще не запустился протокол самоаннигиляции? Вот почему она сама все еще жива?
...чтобы убить не таракана, не паука, не глупого кролика и даже не госпожу Октавию.
Себя.
Высшая оценка за это испытание — смерть?..
На фоне светлого утреннего неба, высоко в камнях нарисовались три фигуры. Ликвидатор, который еще никаким Ликвидатором не был; Сальватор, который еще никаким Сальватором не был; красавица Гайя, от которой просто не было никакого толка.
А что если погибнуть должна вовсе не Ирис, а другая девушка? Какая-то она. Ведь имени Ирис не слышала.
Думая было о том, чтобы сброситься со скалы, Ирис думала, что выбирает. В то мгновение у нее было ощущение, что она наконец-то добралась до этой своей недостижимой свободы, которую так искала за стенами Центра.
Но теперь выходило, что ее собственная смерть будет не ее выбором. Так уже записано в ее прошлом, которое для всех этих людей только будущее. Значит, чтобы сделать выбор, нужно повернуть в другую сторону. Поверить, одно-единственное существует время или вероятностей все-таки несколько.
Так какие же варианты? Скинуть дурочку Гайю со скалы вместо себя и обыграть все так, будто это Тео Рикгард виноват? Но тогда Ирис не просто сломает ему жизнь; она поступит еще хуже Сальватора. Он-то просто психопат, у него навязчивые мысли и — в дополнение, чуть позже — болезненная одержимость властью. А Ирис подарит Ликвидатору метку осознанно. Зачем ей такой сценарий? Про совесть или ужас маленького теплого кролика и госпожи Октавии она не думала; она же все-таки была омегой, и если закусить хорошенько губу, заткнуть свои зеркальные нейроны куда подальше, то
Но она все-таки не будет.
Она не омега. И не человек. Она где-то посередине. Она не холодный, бездушный робот, которому можно приказать что угодно, даже самое страшное. А человечность... С ее «дефектом» ей можно хотя бы поучиться. Посмотреть и послушать, как это бывает. Она уже кое-что выучила.
Так что же ей делать? Вернуться в город и уничтожить лабораторию профессора Каракса? Разрубить этот узел в самом его сердце? Не дать себе родиться? Не пустить на землю омег и тем самым лишить надежды на новую жизнь странных, угрожающих мааджитов?
Как же выходит запутанно. Куда ни погляди — в прошлом или будущем ей грозит смерть. Но если она натравит на лабораторию здешний Сенат, все-таки задушит омег в самом их зародыше, и при этом останется жива — то это будет значить, что она все-таки создаст свою собственную вероятность, что время не единственно, и путешествия во времени все-таки возможны и безопасны.
Только вот какое ей дело до какой-то там безопасности или научных открытий, если ее Ликвидатора она так и не увидит?..
— Изис! — крикнул с верхушки скалы Тео. — Поднимайся!
— Да они бездонные, эти твои пещеры! — визжала Гайя.
Тео хватал ее за руки и тянул внутрь. Тит безмолвно смотрел поверх голов на Ирис. Она поднялась наверх и теперь стояла на площадке у самого черного зева пещеры. Тит протянул ей руку.
— Пойдешь?
Она перевела на него взгляд. Знакомые черты проступили на лице Тита, и сигналы тревоги захлебнулись. Индикатор энергии почти достиг нуля.
— Еще как пойдет. Первая!
Тео Рикгард вдруг бросил свою Гайю, подскочил к Ирис, дернул ее за запястье и весело подтолкнул в черноту.
Моргнув, Ирис вспомнила: одну из записок Ликвидатор найдет в кармане своей старой летной куртки. Той самой, в которую сейчас одет Тео. И, в последний раз подключая мышечное усиление, Ирис извернулась и быстро, очень быстро пихнула пойманные на ветру бумажки в заветный карман. Третью она так и не нашла, но ее, наверное, просто унесло порывом. В конце концов, это ведь просто невесомый листок.
— Там обрыв! — подобравшись к самому входу, закричала вдруг Гайя.
Но было уже поздно.
Ирис споткнулась о камни и летела вперед, не разбирая дороги.
Сигналы тревоги наконец-то отключились, и в ее мозгу воцарилась блаженная тишина. А потом накатила уже знакомая дрожь.
Так уже было. Там, у развалин, еще в городе, в четырнадцатом году. Тогда Ликвидатор остановил процесс перезагрузкой.
Она уже пыталась самоликвидироваться раньше. Не было никаких наноботов, а может, ее системы уничтожили их сами, без помощи Ликвидатора. А гранаты от людей из Особых Назначений тогда тоже были ни при чем.