От Балаклавы к Инкерману
Шрифт:
Дальше происходит то, что уже описано выше. Донцы имитируют атаку на неприятельскую пехоту, вынуждают ее развернуться в линию (ту самую якобы «Тонкую и красную»), открыться, определив степень угрозы наступающей русской кавалерии. Отныне горцы «не в игре». Они обнаружили свое намерение в бой не вступать, контратакой утраченное положение не восстанавливать, ограничившись прикрытием Балаклавы.
В этот момент мы теряем Рыжова. Никто не знает, где он. А он молчит. Казалось, любой, кто говорит о действиях войск, которыми назначен командовать, должен прежде всего указать место своего нахождения, хотя бы для того, чтобы читателю было легче понимать происходившее.
Но Рыжов упорно молчит. Потом
«Кавалерийский генерал должен обладать такими способностями, сочетание которых в одном лице встречается очень редко. Он должен иметь высокий ум, необходимый всякому офицеру, занимающему ответственное положение, соединенный с мгновенной сообразительностью и чрезвычайной смелостью; полным хладнокровием в связи с величайшей стремительностью. Для составления плана действий необходим ум, для его выполнения — стремительность; при отступлении в случае неудачи — осторожность.
Начальник конницы должен наносить удары с быстротой молнии; слова «колебание», «нерешительность» должны быть раз и навсегда вычеркнуты из его лексикона. Но среди бурных порывов конной атаки, среди величайшего возбуждения быстрого преследования, среди рукопашного боя, среди сверкающих клинков и свистящих пуль начальник конницы должен сохранять полнейшее хладнокровие. Его соображения должны быть быстры и немедленно приведены в исполнение. Он должен обладать в полной мере способностью не выпускать из рук своих людей в самые горячие минуты. Без этого никто не может быть истинным великим кавалерийским генералом. Не мудрено после этого, что история занесла на свои страницы столь малое число их.
Все знаменитые кавалерийские генералы выделялись своей стремительностью, энергией, огнем; разница между ними заключалась только в большей или меньшей рассудительности или осторожности, которой они обладали. Бывали известные кавалеристы, вовсе этими последними качествами не обладавшие, но никогда не заслуживал названия хорошего кавалериста тот, у которого не хватало стремительности и энергии».{643}
Генерал, видимо, так и не понял происходившего и даже не направился к бригаде, ограничившись наблюдением за событиями (судя по всему, с редута №4), после чего начинаются совершенные несуразицы. Назовем этот эпизод «Сближение».
Сближение
Видимо, ожидавший от британской кавалерии роли неподвижных статистов Рыжов действительно запутался, не мог правильно ориентироваться на поле сражения, не зная, что ему делать дальше. Трудно сказать, в каких отношениях он был с Липранди, но с этого момента последний в своем рапорте делает все, чтобы его оправдать.
Например, отражение русской кавалерии приписывается исключительно действиям неприятельской артиллерии и штуцерному огню. Об атаке английской кавалерии и схватке с ней не говорится ни слова.{644}
С позиции разумного, Рыжову в этот момент следовало развить действия иррегулярных сотен, приказав «прощупать» местность перед своим фронтом, но он не делает этого, как не делает ничего другого, что могло предотвратить напрасные жертвы.
В это же время англичане так же не спеша двигаются навстречу русским. Адъютант Скарлета лейтенант
Скарлет мудро подобрал команду своего штаба. Понимая, что собственный опыт командования в боевой обстановке не столь велик, чтобы позволить одерживать грандиозные победы, и будучи человеком напрочь лишенным какого-либо тщеславия, он держал рядом с собой двух опытнейших и умных офицеров, «…которые могли дополнять то, чего не хватало храброму и решительному их начальнику»{646} — Эллиота и Битсона. Первый был его глазами, второй — головой.
Часто пишут про хроническую близорукость английских командиров. Ничего удивительного в этом нет: в середине XIX в. подобная «беда» была явлением распространенным. Это был бич всех офицеров и всех генералов всех армий. Кроме того, своего рода «профессиональными заболеваниями» английского корпуса современные исследователи военной психологии называют: проблемы с памятью, неврозы и алкоголизм.{647}
Роковых последствий от этого не происходило, очки были известны обывателям и доступны задолго до событий. Но вот что у Скарлета была проблема с окулистом, это бесспорно. Судя по всему, генерал действительно страдал каким-то тяжелым глазным недугом. Лучшее тому подтверждение — каска 5-го драгунского полка, бывшая у него на голове 25 октября 1854 г. Она хранится до настоящего времени в собрании музея Бернли в Ланкашире. Исследователи обратили внимание на чрезмерно удлиненный и заостренный козырек каски, что позволило им сделать вывод о болезни глаз генерала. Возможно, это была одна из тяжелых форм коньюктивита. Во всяком случае только благодаря адъютантам Скарлет обнаружил присутствие на поле русской кавалерии.
Намерение атаковать противника было у Скарлета изначально. По-другому не могло и быть, так как, видя русскую кавалерию, обходящую шотландцев (спасибо казакам), единственное, что он мог предположить — готовится атака на Балаклаву, и его кавалерия — последний рубеж обороны главной базы.
Ну и, конечно, как любой дослужившийся до генерала, но не ставший боевым генералом, он не мог упустить возможности исправить такое несправедливое положение вещей. Тем более что русские сами подставлялись для удачной их атаки.
Он не был самоубийцей и, сознавая численное превосходство противника, сделал то, что и должен был сделать любой адекватный командир в его ситуации — переиграл русских тактически, быстро перестроив своих кавалеристов применительно к той местности, на которой находились они и к которой приближались гусары.
Обе бригады сформировали две линии с выделением одного полка в резерв. Прибывший, наконец, к Легкой бригаде Кардиган в первую линию поставил 8-й, 13-й и 17-й полки, во вторую — 4-й и 11-й. Вторую линию лорд поручил полковнику Педжету и разместил недалеко в низине, скрыв от русских.{648}
Подполковник Хода. В бою 13 (25) октября 1854 г. командовал 4-м гвардейским драгунским (4th Royal Irish Dragoon Guards) полком.
Английская сабля Р1853.
Там Педжет располагался недолго и вскоре передвинул оба полка на 100 м вперед, откуда мог видеть оставленный ими лагерь. Здесь солдаты спешились и даже успели наскоро перекусить, используя благоразумно захваченный с собой небольшой продуктовый запас.{649}