От десятой луны до четвертой
Шрифт:
Вот она в него штырь и вогнала, когда он ей попался на пути в наш класс. В надежде, что новый начальник охраны будет легче и моложе. А штырь в фартуке держала, выкрутила из стены постепенно, долгими зимними ночами.
Аи да я, как ловко все обосновала!
К сожалению, смерть начальника охраны учебный процесс не остановила.
Мы бездельничали не больше пары уроков, после чего Магистры, собравшись с силами, пережили утрату и занятия возобновились.
А через три дня про убийство никто и не вспоминал, словно для заведения по воспитанию нежных девиц находить на лестницах заколотых
Так вот, делая вид, что ничего не произошло, мы дотянули и до выходного дня.
В выходной, как обычно, занимались кто чем. Перекраивали форменные юбки, красили волосы ворованными у гарнизонного лекаря зельями, пытались из сапожного крема сделать карандаши для подводки глаз. Ну и прочими важными делами.
Я приняла посильное участие в попытках сказать новое слово в косметике, общими усилиями мы создали дурно воняющую массу, которая охотно липла к чему угодно, но отлепляться решительно отказывалась. Единственно разумное, что можно было с ней сделать, – подарить на день рождения надзидаме второй группы от имени нашей надзидамы.
Тогда бы они друг друга убили насмерть, все-таки какое-то облегчение.
Поскольку краска для волос была, похоже, из той же компании, что и наша подводка для глаз, красить волосы я не стала, а пошла на свежий воздух, на самое высокое разрешенное для воспитанниц место – северную стену крепости.
Странно, но северная стена раза в три выше остальных крепостных стен и в четыре раза толще. Словно плотина, она перекрывает ущелье.
И при таких гигантских размерах ворота в ней просто крохотные. Высотой они не выше среднего человеческого роста, тому вояке, которого я видела в казарме, сидящему слева на скамье, пришлось бы согнуться. И ширина ворот соответствует длине.
Но даже с северной стены моря совсем не видно.
Не видно даже столицы – лишь курганы Пуповины угадываются вдалеке. И то, наверное, только потому, что я знаю – они там. Мы мимо них проезжали, когда нас везли сюда. Не уверена, что можно разглядеть холмы, которые находятся в двух неделях конного пути отсюда, хотя кто знает.
А моей Ракушки не видно…
Будь она хоть вполовину ближе к Пряжке, я бы не раздумывая сбежала отсюда, хоть пешком, хоть ползком, но добралась бы до дома. Но при существующих расстояниях бежать бесполезно – я не смогу пересечь степь ни летом, ни зимой. Летом нет воды, искать степные колодцы я не умею, а зимой здесь такие бураны, что даже из крепости страшно смотреть, когда ледяной ветер полосует степь, как хочет, не встречая никаких преград на пути, и туго скатывает снежный покров в громадные свитки, словно войлок в шатрах кочевников.
С досадой я отвернулась от Чрева Мира и стала смотреть в ущелье Драконова Залежь.
Вообще-то оно очень точно названо: нагромождения скал, то гладких, глянцево-черных, то шероховатых, серо-фиолетовых, напоминали изваяния драконов. Там скала превращалась в крыло, здесь вырывалась из горной породы гребенчатая голова… Глазели, видно, бедолаги-солдаты годами на это ущелье. Без женщин, без пива. Злились. Какое уж тут Лоно – Драконова Залежь и никаких гвоздей!
Сверху видна была и стена вокруг Главного Корпуса.
Забавно… Центром Пряжки является башня Перегона выше северной стены, но туда нас дальше первого яруса не пускают.
На башню, как на штырь, надет Главный Корпус.
А
За стеной, если отбросить все, что построено позже, сначала, со дня основания крепости, сохранились четыре казармы, расположенные на направлениях С-В, Ю-В, Ю-3, С-3. Их окружает еще стена, квадратная, если смотреть сверху, как и наш Корпус, на углах ее выстроены башни с площадками для метательных машин. Только Перст и ограда Корпуса круглые.
Если смотреть со стороны степи, то глаз сначала упирается в невообразимую северную стену Пряжки. Деля ее пополам, поднимается ввысь Перст. Потом Корпус поблескивает узкими южными окнами. Ниже их круглая ограда вокруг Главного Корпуса, а внешние стены – западная, южная и восточная – еще ниже, чем она.
Уж не был ли архитектор, состряпавший этот шедевр, членом Ордена Символистов? И строил не абы как– как нормальные люди, – но еще и с тайным смыслом. Это и правда было бы забавно. Сейчас ему грозили бы крупные неприятности – Орден под строжайшим запретом, ломать голову над символами – удел Умных, Сильные же почему-то впадают в дикую ярость при виде самой безобидной шифрограммы и начинают крушить дубиной все вокруг почем зря.
Глупые, ко всему на свете можно привесить символику, это же разновидность игры, совсем не обязательно это должно быть правдой, а развлечение хорошее.
Вот и Пряжку можно так расписать – ее создатель поперхнется, узнав, какие глубокие истины он в ней зашифровал. Систему мироздания, не меньше.
Но Медбрат с ней, с Вселенной, возьмем, к примеру, самую простую схему. Всякий вытянутый предмет объявим мужским началом, а колечко, емкость, дыру– женским. Светлейшая Сестра-Хозяйка, да тут история несчастной любви как минимум! Наш Корпус – главное препятствие к слиянию двух начал, четыре казармы по бокам – это… это молчаливые свидетели. А может, палачи, установившие угловатую преграду? Ух ты! А по ущелью влюбленные хотели сбежать, вот невообразимую стену и возвели. И дверку маленькую пробили, чтобы они не пролезли. Какая я, а?! Посижу еще немного в Пряжке, и не такой бред сочиню…
Говорят, раньше, тысячелетие назад, а может, еще дальше, ущелье было сквозным проходом, по которому народы, живущие по ту сторону Пояса Верности, попадали в Чрево Мира. Вот, наверное, стену и возвели, чтобы они скопом не перли, а по одному проходили, да и головы склоняли перед могуществом Чрева Мира, протискиваясь в маленькие ворота.
А теперь прохода нет – безумно давнее землетрясение превратило его в тупик, в Драконову Залежь и Пряжка на фиг никому не нужна.
Как не нужна пряжка на поясе верности у старой перечницы. На нее и так никто не польстится, женщины – не виноградные вина, с возрастом, увы, ценнее не становятся.
Стена вокруг корпуса мозолила и мозолила мне глаза и вдруг я увидела, что штыри на ней отсутствуют не хаотично, а в определенном порядке. От удаленных штырей оставались черные ямки. У меня даже мурашки по спине побежали.
Это было похоже на надпись, вырезанную по ободку кольца. Я забыла и про юг, и про север, вытащила клочок бумаги и огрызок карандаша из потайного кармана, подшитого к юбке, и принялась срисовывать то, что увидела.
Ямки сложились в слова.
Каждое слово было в своем секторе ограды, которые образовались от того, что ее рассекали на четыре части южные, северные и западные ворота.