От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I

Михайлов Андрей Дмитриевич

МИШЕЛЬ НОСТРАДАМУС – ПОЭТ

Шестнадцатое столетие было для французской поэзии поистине золотым веком. Тогда стихи писали все – короли и военачальники, прелаты и профессора университета, купцы и ремесленники, врачи и юристы. И, конечно, поэты. Это столетие дало французской литературе несколько великих имен (Клеман Маро, Ронсар, Дю Белле, Агриппа д’Обинье), несколько десятков поэтов весьма примечательных, бесспорно талантливых и сотни вполне профессиональных стихотворцев. В их многоликой толпе несложно было бы затеряться скромному крещеному еврею из Прованса, сыну нотариуса, практикующему врачу и практикующему же ученому-астрологу Мишелю Нострадамусу (1503 – 1566), если бы он писал просто любовные сонеты, воспевал природу и незатейливых пастушков и пастушек или жаловался в стихах на превратности жизни.

Но Мишель Нострадамус не был и нарочито

сложным поэтом. Стихи его просты и очень похожи по строю, по ритму, по строфике и рифмам на произведения его современников. Вот содержание их было действительно чрезвычайно сложным. Именно содержание этих четверостиший и шестистиший привлекло к себе внимание современников, увлекло потомков и составило его славу на многие столетия.

Впервые Нострадамус напечатал свои загадочные и прельстительные стихотворные предсказания в 1550 г. Затем он стал объединять их в «центурии» («сотни») и печатать большими циклами. Так, в 1555 г. в Лионе вышел его сборник из четырех «центурий» (то есть в книге было 400 стихотворений), в сборнике 1557 г. было семь «центурий», посмертный сборник 1568 г. включал десять «центурий». Всего же Нострадамус сочинил двенадцать «центурий» и, кроме того, – сто секстин (шестистиший) и сто сорок одно «предсказание» (это тоже были четверостишия) [340] .

340

См. о нем: Chomarat М. Nostradamus ou le savoir transmis. Lyon, 1997.

Все это написано в Салоне, маленьком южном городке на полпути между Арлем и Эксом, где Нострадамус обосновался в 1544 г. после удачной женитьбы. Здесь к нему пришла известность, затем слава. После того как он предсказал смерть на рыцарском турнире короля Генриха II, его вдова Екатерина Медичи заказала Нострадамусу гороскопы своих детей, а в 1564 г., совершая с Карлом IX путешествие по югу Франции, она со всем двором навестила салонского пророка.

Нострадамус поставил перед собой невероятно трудную задачу – вместить в четыре стихотворные строки очень большое количество информации. Текст нужно было сжимать до предела, создавать новые слова, старым – придавать новые значения. Поэтому неологизмы постоянно перемежаются у него с архаизмами. Особенно архаичен его синтаксис (в нем больше примыкания, чем управления), но он вместе с тем логичен и ясен.

Нострадамус был зорким и ярким создателем исторических картин, но обратившие на себя его внимание исторические эпизоды описаны им не постфактум, как обычно, а антефактум, и в этом поразительное свойство его стихов. В этом же – чудесный дар, сюрреалистичный, сверхъестественный, необычайный, которым обладал их автор, и в этом по-своему трагедия настоящего поэта. Обратим внимание, как точно и достоверно описывает он события близкого будущего – гибель Генриха II, Амбуазский заговор, штаты в Блуа, осаду Кипра турками и т. д. Но чем ближе к нашему времени, чем дальше от эпохи Нострадамуса и от его Салона, тем темней и приблизительней становится язык его стихов, тем гипотетичней их дешифровка.

Да, сейчас, впрочем как и в XVI веке, их надо дешифровывать, и ключ для этого удается найти не всегда безошибочно. Кое-что Нострадамус подсказал сам – и в самих стихах, и в предисловиях к ним, и в письме к своему сыну Сезару (1555 – 1629), тоже поэту, а также историку. Но большая часть четверостиший окутана тайной. К тому же, составляя «центурии», Нострадамус не следил за хронологией, и лишь исследователи последующих веков внесли в его предсказания определенную стройность (хотя споры бушуют и по сей день). Что подсказало Нострадамусу его пророчества – знание какой-то тайной науки, знакомство с заветными книгами, точный математический расчет, вдохновение свыше, – не беремся сказать. Что сделало его поэтом – понятно: помимо яркого дара, сама эпоха, когда к стихам обращались все – короли и прелаты, философы и медики, из которых подчас вырастали большие писатели и поэты.

ТЕОДОР ДЕ БЕЗ И КАЛЬВИНИСТСКАЯ ДРАМА

1

Теодор де Без, по словам Ронсара «великий воитель и великий солдат», был одним из самых ярких, талантливых и характерных представителей франкоязычной швейцарской литературы XVI столетия, точнее говоря, литературы Женевской республики.

То, что мы относим творчество Теодора де Беза к литературе Швейцарии, может, конечно, вызвать определенные возражения. Во всех известных нам историях французской литературы, в том числе принадлежащих

перу советских исследователей [341] , его творчество обычно рассматривается как составная часть французской культуры. Действительно, де Без родился в Бургундии и принимал живейшее уча стие в политической жизни Франции середины и второй половины XVI в. Кальвинистская Женева была тогда важнейшим центром протестантизма; она поддерживала самые тесные связи с деятелями гугенотского лагеря, в ней находили убежище преследуемые католической церковью сторонники Реформации [342] . Среди них не последнее место занимали писатели. Они не были просто беженцами (каких немало затем появлялось на берегах Женевского озера); большинство из них продолжало творить и на швейцарской почве, став деятелями швейцарской литературы.

341

См., например: История французской литературы. Т. I. M.; Л.: Изд-во АН СССР, 1946. С. 301; см. также: История западноевропейского театра. Т. 1. М.: Искусство, 1956. С. 550.

342

О политической роли Женевы см. интересное, широко документированное исследование: Виппер Р. Ю. Церковь и государство в Женеве XVI века. М., 1894.

До появления в Женеве Кальвина французская Швейцария знала свою литературу, пусть не очень богатую, но в достаточной степени самобытную. В этой литературе в начале XVI в. наметились тенденции, связанные с Возрождением. С приходом к власти Кальвина эти тенденции были задушены. Оставаясь цитаделью борьбы с католицизмом, Женева переставала быть одним из центров гуманизма. Поэтому де Безу приходилось творить в сложных условиях, когда гуманистические идеалы, утверждавшиеся деятелями Возрождения, подвергались гонению не только со стороны начинающегося контрреформационного движения, но и со стороны протестантизма.

Творчество Теодора де Беза не укладывается в узкие прагматические рамки, отводившиеся искусству Жаном Кальвином. У Беза очень сильно ощущается связь с прогрессивным крылом гугенотов, в будущем мужественных солдат Генриха IV, не во имя религиозной догмы, а во имя интересов Франции боровшихся с реакционной Католической лигой и сторонниками последних Валуа. Творчество Теодора де Беза именно в силу своей полемической заостренности и боевого задора имело в XVI столетии общеевропейское звучание. Наибольшее значение произведения де Беза имели для литераторов Женевы, вообще для литераторов протестантского лагеря. Не случайно по пути де Беза-драматурга пошли прежде всего писатели-гугеноты, создавшие немало трагедий на библейские темы, трагедий, пронизанных яркой публицистичностью, отразивших настроения борцов с католицизмом периода религиозных войн.

Но прежде чем обратиться к творчеству Теодора де Беза и к его наиболее значительному произведению – трагедии «Жертвоприношение Авраама», следует бросить хотя бы беглый взгляд на литературу романдской Швейцарии в XVI в.

2

Для литературы Швейцарии, по крайней мере для литературы на французском языке, XVI в. – это не только эпоха подъема Возрождения, но и время складывания национальных литературных традиций. Этот процесс совпал с обретением Швейцарией политической независимости и становлением ее как самостоятельного государства.

К началу XVI в. оформилась конфедерация тринадцати швейцарских кантонов, закрепленная договором 1511 г. и сохранившая почти неизменными свои границы вплоть до итальянского похода молодого Наполеона Бонапарта. На пути к этому объединению Швейцария прошла через борьбу с бургундским герцогом Карлом Смелым (1477), через так называемую Швабскую войну (1499), через присоединения, происшедшие на рубеже XV и XVI столетий.

К середине XVI в. на одно из первых мест выдвигается экономически передовая Женева. Впрочем, экономически и политически Женева играет весьма значительную роль уже в XV в. Расположенная при впадении Роны в Женевское (Леманское) озеро, Женева была хорошо укрепле на как со стороны суши, так и со стороны своих водных границ. Возвышавшиеся из воды гранитные пилоны каждый вечер соединялись тяжелыми цепями, наглухо запирая все подходы к городу со стороны озера и реки. На многочисленных сторожевых башнях день и ночь городская стража несла караул. Феодалам близлежащих Савойи, Дофине и Бургундии приходилось считаться с этим вольнолюбивым городом, находящимся на важном торговом пути в Южную Европу.