От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации

Кагарлицкий Борис Юльевич

«Вообще-то, — рассуждает Вашбрук, — если посмотреть на результаты торговли тканями между Европой и Южной Азией в XVII веке, будет трудно определить, кто был тогда „центром“, а кто „периферией“. Азиатский экспорт грозил разорить текстильное производство в Европе, так что правительствам приходилось принимать протекционистские меры, чтобы остановить его; европейский спрос, поддержанный мексиканским серебром, способствовал экономическому росту и экспансии производства во многих частях Южной Азии, особенно в Бенгалии» [826] .

826

Modern Asian Studies, vol. 22, No. 1 (1988), p. 60.

Индийский текстиль заполонил европейские рынки, индийские специи были ценнейшим продуктом. По позднейшим оценкам, на индийский субконтинент приходилось

к 1750 году четверть всего мирового ремесленного и промышленного (manufacturing) производства, тогда как на Британию не более 1,9 %. Одна только Дакка экспортировала текстиля в Англию на 2,85 миллиона рупий — грандиозную по тем временам сумму. [827] Именно Индия могла в то время считаться «мастерской мира» и, в любом случае, заслужила у современников название «богатейшей страны всей земли» [828] . Благоприятно влияло становление мирового рынка и на экономическое развитие Китая.

827

См.: N. Robins. Op. cit., p. 67, 148.

828

Ibid, p. 67.

Даже в середине XIX века, когда Индия уже находилась под властью британцев, а Китай вынужден был смириться с политическими условиями, которые диктовал ему Лондон, азиатские страны по-прежнему вывозили в Европу больше товаров, нежели получали оттуда. В 1856 году лондонский «The Economist» жаловался: «Вывоз серебра на Восток продолжается так долго и в таких больших масштабах, что необходимо предположить какую-то постоянную причину, которая дает этим странам преимущество перед Западом» [829] .

829

The Economist, 11.10.1856, vol. XIV, No. 685, p. 1117.

Капиталы индийских предпринимателей были весьма значительны и уж во всяком случае не уступали европейским. «С XIV в. Индия, — отмечает Фернан Бродель, — располагала довольно оживленной денежной экономикой, которая постоянно будет двигаться по пути определенного рода капитализма; он, однако, не охватит все общество целиком» [830] . Но ведь и в Западной Европе капитализм сможет «охватить все общество» не раньше начала XIX столетия, а то и позже. На уровне технического развития разрыв между Западом и будущим «третьим миром» возник лишь в середине XIX века в результате промышленной революции. В 1830 году соотношение производства на душу населения между двумя группами стран составляло примерно один к двум, а к 1913 году — уже один к семи [831] .

830

Ф. Бродель. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII, т. 2, с. 94.

831

См.: E.J. Hobsbawm. Op. cit., p. 15.

Почему же к концу XVIII столетия соотношение сил радикально изменилось, почему в складывающемся глобальном разделении труда роль «центра» миросистемы досталась Западной Европе, а не Индии и Китаю?

Господствующее положение Запада в мире не может быть и приписано индустриальной революции. «Европейская, и в особенности британская, гегемония над Востоком установилась еще до того, как индустриальная революция преобразила мировую торговлю, — отмечает Вашбрук. — В Южной Азии конкуренция Ланкашира не чувствовалась до 1820-х годов, а к тому времени Ост-Индская компания давно уже была здесь господствующей экономической силой. Как раз наоборот, способность британской индустриальной революции изменить характер мировой торговли до известной степени может быть объяснена доминирующим положением, которое Британия завоевала значительно раньше. Это господствующее положение Англии позволило ей устранить любые препятствия, которые сдерживали ее экспорт и соответственно рост ее промышленности» [832] .

832

Modern Asian Studies, vol. 22, No. 1 (1988), p. 61.

Андре Гундер Франк уверен, что причиной всему — серебро Америки. Благодаря ему европейцы «украли» первое место у Востока. Однако поток серебра, пошедшего в Старый Свет из Америки,

должен был бы сам по себе лишь усилить процесс накопления капитала в странах Азии и увеличить ее преимущество перед Европой. Произошло же как раз обратное. И не только потому, что позитивный торговый баланс сам по себе еще не является доказательством экономического преобладания. В период после окончания Крымской войны Россия вывозила в Англию товаров в три раза больше, чем получала оттуда. И наоборот, в конце XX века Соединенные Штаты имели отрицательный баланс почти со всеми основными своими торговыми партнерами. В Индии и Китае просто отсутствовал тот механизм накопления капитала, который сформировался в Европе. Потому серебро, поступавшее в обмен на пряности, шелк и позднее чай, не превращалось в капитал, закладывая основу нового капиталистического производства, а тратилось на потребление или на финансирование текущих операций.

Этот механизм накопления обеспечивался в Европе не только деятельностью самой буржуазии, но и ее взаимодействием с государством. Западное государство в конечном счете позволило превратить преимущества буржуазного способа производства в источник новой глобальной мощи, с помощью которой можно было изменить соотношение сил между странами и регионами, сформировать новое разделение труда и в итоге подчинить ресурсы большей части человечества задачам развития капитализма.

Не отсталость стала причиной экономической и политической зависимости, а напротив, периферийная интеграция стран Азии, Африки и Латинской Америки привела к растущему отставанию от Запада. К концу XVII века капиталистическая миросистема складывается преимущественно в Европе и Северной Америке, а к концу XVIII века она уже обеспечивает массированное перераспределение ресурсов «периферии» в пользу буржуазных обществ формирующегося «центра».

Ни Индия, ни Китай не строили вокруг себя миросистему — ни сознательно, ни даже бессознательно. А Испания, Голландия Англия — строили, и не только стихийно, бессознательно, но в значительной степени и сознательно. Благодаря сознательным и длительным усилиям по организации нового порядка Британская империя превратилась в могучую мировую державу. Иными словами, наличие имперской гегемонии было необходимым условием для формирования капитализма как глобальной системы, а не наоборот. Другое дело, что эта гегемония регулярно оспаривалась, но оспаривалась не со стороны «периферии», не со стороны государств, сопротивлявшихся интеграции в глобальную буржуазную миросистему, а изнутри самой этой системы, изнутри «центра».

Вызов гегемонии со стороны «периферии» и полупериферии стал возможен только много позднее, когда революционными движениями XX века был поставлен под вопрос сам капитализм.

АЗИЯ: КУЛЬТУРА ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Оценивая дебаты историков о причинах азиатской «отсталости», английский исследователь Д. Вашбрук ехидно заметил: «Социальная и экономическая история Южной Азии писалась для того, чтобы объяснить, почему этот регион не развивался как Европа или, быть может, вообще не развивался, а не для того чтобы изучить процессы, которые там на самом деле происходили» [833] . При более пристальном взгляде обнаруживается, что буржуазное развитие имело место не только в Европе, но и в Азии, хотя порой и в несколько иных формах. Купечество было хорошо организовано и вполне способно отстаивать свои интересы перед лицом местных правителей, а население мобильно в достаточной мере, чтобы сформировать эффективный рынок труда, обеспечивающий динамичное развитие производства.

833

Modern Asian Studies, vol. 22, No. 1 (1988), p. 62.

В плане хозяйственной культуры Турция, Персия или Индия никогда не были однородны или жестко оторваны от Запада. Когда английские купцы обосновались в Калькутте, они нашли там заметные армянские и еврейские общины, активно занимающиеся предпринимательской деятельностью. Представители этих общин сразу стали естественными партнерами европейцев, которые, в свою очередь, были отлично осведомлены об их образе жизни, культуре и хозяйственном значении [834] .

Индия переживала в XVII веке «те же социальные процессы, которые имели место в Западной Европе. То же самое можно сказать про Оттоманскую, Иранскую и Китайскую империи — исследования показывают, что во всех них происходили однотипные сдвиги» [835] .

834

См.: Gentleman's Magazine, vol. XXVII, July 1757, p. 307.

835

Modern Asian Studies, vol. 22, No. 1 (1988), p. 72.