От косяка до штанги
Шрифт:
Стоять под небом, раскачивающимся как сопля на носу алкоголика. Мерзкое ощущение. Кристаллы времени попадают в раствор мыслей, и происходит реакция с шипением, словно «аспирин упса» в стакан упал.
Все слова давно пусты. Какого это осознавать человеку, который выстукивает слова на клавиатуре. Наркотики плохо – глупо сказано. Наркотики хорошо – еще глупее. И та и другая мысль попадались мне неоднократно в литературе и прессе. Но нигде я не встречал простого и явного умозаключения: наркотики – это ничто. Абсолютли насинг. Дырка в кармане. Ты ничего не приобретаешь и не теряешь, употребляя их. Ты просто становишься никем. Математическим знаком, овальным, как дыня – ноль называется. В одной из рецензий на Ирвина Уэлша я прочитал: «Уэлш подводит нас к мысли, что
Эволюция моих пристрастий поразила меня самого. Еще совсем недавно я готов был узнать новое о жизни посредством таблеток. Тома Кастанеды, осиленные до двадцати лет – дичь, не более. Схоластическое учение о Доне Хуане не что иное, как саги Толкиена. Энциклопедия человеческого маразма. Псевдорелигия для тех, кому больше нечем мозги занять. Проще отождествлять себя с Гарри Поттером, объевшимся пьотля, чем реально что-то изменить в своей жизни, посредством каких-то усилий.
Когда ты находишься в наркоманской среде, то кажется, что все только тем и занимаются, что ширяются. Любой человек-антипод, избегающий доступного кайфа, кажется придурком. С каким пиететом я внимал отрокам, вмазавшимся «винтом», когда кто-нибудь из них, медленно покачиваясь на табурете, вещал о своих незабвенных ощущениях, намекая на то, что он – медиум.
Когда ты начинаешь посещать тренажерный зал, тебе кажется, что все только и занимаются тем, что пыхтят на тренажерах. Это довольно радужное ощущение, которое легко развеивается при столкновении с реальностью. Работая в пионерском лагере, я интересовался у деток, каков процент их одноклассников, которые стремаются закатывать рукава при милицейской проверке. По их личной оценке – до 80%.
В России отсутствует социальная реклама. В майском журнале старейшего американского издания Rolling stone за 2003 год можно обнаружить первое за десять лет интервью с лидером Pearl jam Эдди Веддером, рецензию на концерт Zwan, модный разворот со шмотьем, рекламу секса по телефону и на пол полосы фотографию чеченской бабки на фоне разрушенного дома. Это PR одной из общественных организаций, занимающейся правами человека. Представьте-ка что-нибудь подобное в «Оме».
Если судить по рекламе на центральных телевизионных каналах, то выясняется, что все интересы потребителя, после прокладок, бульонных кубиков и «Чаппи» нивелированы к алкоголю. Благодаря СМИ пиво стало лимонадом, его пьют все и всегда в любых количествах, потому что это почти полезно. Любя пиво, я никогда не строил иллюзий по поводу его консистенции.
Когда главврач страны начал крестовый поход на то, что официально до сих пор не относится ни к алкогольным напиткам ни к безалкогольным, я разразился яростным памфлетом в Gaudeamus. Как это так это? Нам нечем гордиться, ни телевизорами, ни автомобилями, так дайте хоть пивом погордиться, нашли, с чем воевать. Вспомнил про Пушкина, про полстакана портера, которые им выдавали в Лицее перед обедом (потом перестали). Я отстаивал в прессе интересы большинства. А потом случайно наткнулся на статистику, которая нигде никогда не будет опубликована, только такой не поддающийся классификации журнал, как «Факел», напечатал впоследствии эти данные. Среднестатистический подросток в России потребляет в день до трех литров пива. В пересчете на чистый алкоголь – это четыреста грамм водки. Если во времена моего тинейджерства я выпивал до шести литров в день, когда и рекламы как таковой не было в принципе, то чего ж тут удивляться сейчас, когда какой ТВ канал не включи – везде тебе предложат на выбор минимум пять сортов хмельного пойла. Четыреста грамм водки каждый день. Я себе почки посадил за три года, выпивая столько.
Не хочется смещать акценты. Реклама есть реклама, она была есть и будет. Вопрос сводится к ее дозировке. Должен быть противовес. А его нет. Комитет по борьбе с подростковым курением снимает ролики о вреде этого самого курения для этих самых подростков – пожалуй, единственный общеизвестный пример социальной
Я сидел в редакции одного питерского глянцевого журнала, и речь зашла о фотовыставке, где были представлены фотографии с инвалидами. Это были профессиональные фотографии с изображением людей, не таких как все. Редактор журнала наотрез отказывался печатать материал об этой выставке. «Не наш формат, эта социальщина не для нас», все в таком духе. Перед этим я узрел репортаж об этой же фотовыставке в одном московском издании, поэтому недоумевал, почему один гламурный глянец может себе подобное позволить, другой нет. «Это слишком экстремально для нас». Да что в этом экстремального? В этом есть альтернатива принятому курсу издания, вот и все.
Людям, которые держат рычаги управления СМИ, просто по хуй. Они знают сколько стоит квадратный сантиметр печатной площади в их газете, минута в эфире их радиостанции, ролик на телеканале. А на остальное по-большому счету насрать. Тем более, всегда есть волшебная ширма, которой можно отгородиться от излишних эмоций – формат и рейтинг. Не стоит после этого удивляться, что подросток выпивает поллитра водки в день. И когда главврач страны, на самом деле, реально обеспокоенный состоянием генофонда, пытается вставить палки в колеса пивной рекламе, естественно, это воспринимается, как мракобесие и реакционерство. Вот неймется старому козлу.
Грымов рассказал мне историю, наглядно демонстрирующую весь идиотизм системы. «Я делал ролик о детях-сиротах. Подумали, надо не просто снять ролик, а дать адрес дома, где дети-сироты живут. Просто открыли справочник, позвонили по первому попавшемуся телефону и написали адрес в кадре. Через полгода позвонил директор этого детдома, умолял снять ролик с эфира. Проверки замучили! И мы снимали его с эфира, потому что каждый чиновник спрашивал их: «У вас такие деньги на рекламу, откуда вы их берете?» Вместо того чтобы этим органам самим подарить телевизор или кроватку, нет у них хватает сил на проверки». На мой вопрос: «Есть возможность переломить хребет данной ситуации?», он ответил, что нет такой возможности.
Работая редактором газеты, я часто задавал себе вопрос, как выстроить общение с читателем (аудитория 16-25 лет) таким образом, чтобы посылы, которые я ему адресую, не выглядели бы дидактическими материалами о здоровом образе жизни. Дэвид Боуи, который при желании мог бы поделиться впечатлениями от употребления многих препаратов, считает, что слова о том, насколько они вредны – самолюбование и не больше. Понятно, что как только ты произносишь: «Курить – вредно», читатель сразу же возводит тебя в ранг комсомольского Нарцисса, пытающегося наставить заблудших овец на путь истинный. Но при этом Боуи, когда окончательно завязал с наркотой, заявил:
– Это лучший подарок, который я сделал себе за всю жизнь: своему телу и своему здравому сознанию.
Тинэйджерам не свойственно задумываться о последствиях ударов, которые они наносят по своему здоровью, а любое замечание о том, что сие не есть гуд, воспринимается ими как поползновение на личную свободу. У них нет желания учиться на чужих ошибках, а спустя несколько лет будет поздно учиться на ошибках собственных.
Отрезок десятый
«Павел Перец, когда вы, наконец, прекратите печатать ваши эротические мемуары?»
(Из гостевой книги на сайте газеты Gaudeamus).
После института я стал продавцом обуви на рынке. Я уже успел поработать грузчиком, плотником, строителем. Но при этом меня не покидало стойкое ощущение, что я занимаюсь не своим делом. Поэтому я стал продавцом обуви. И это было совсем не мое дело. Стоя у прилавка, я узнал, что такое тупеть. Тупеть на глазах. Возвращаться на стройку не было ни малейшего желания. Я уволился и стал думать о перспективах. Думы затянулись.