От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
– Вот видишь, и огрызается так же, - сказал жандарм, - Вот где этот начальник охраны ходит?
Вдруг жандарм подошел к Софии и отвернул ей рукав платья. Девушка молча дала ему пощечину.
– Лапы свои распускает, еще бы за грудь потрогал, - бросила девушка, - Совсем из ума выжил.
– Можно подумать, сама из ума не выжила, жандармов избивает, где это видано, - услышала девушка в ответ, - Да и вообще, пока ты здесь сидела, мы тебя исключительно корректно и аккуратно под руки водили, не более того.
«Замнут этот эпизод или нет», - думала София, - «Вот когда я уже научусь не находить
Последующие минут десять прошли в полном молчании. Вдруг раздались шаги, и в помещение проходного пункта пришел начальник охраны.
– Ваше превосходительство, Собольникову задержали, - отрапортовал жандарм начальнику охраны, - Я ее сразу узнал, зачем-то на экскурсию приходила.
– Молодец, а теперь извиняйся и отпускай ее обратно, - ответил начальник охраны, - Хотя нет, давай сейчас выйдем и поговорим.
Сквозь закрытую дверь все равно был слышен разговор.
– Почему отпускать? Она же то ли в ссылку должна была поехать, то ли что, - говорил жандарм, - Я ее сразу узнал, за пять месяцев успел насмотреться на нее.
– Отменили ей ссылку. А за тот взрыв ее трибунал судил, ну да, повезло человеку, но это их недоработка, что свои обязанности выполнять нормально не умеют. Иди, извиняйся, что продержали ее зря до моего прихода.
– Пусть она извиняется, - сказал жандарм и пересказал то, что произошло в ожидании начальника, - Вот чего она руки свои распускает?
– А ты чего к ней полез? Не положено было трогать человека. Но ладно, раз так, разрешаю не извиняться.
Жандарм и начальник охраны вернулись на проходную.
– Мадам Юдина, а с какой целью вы вообще в крепость пришли? – спросил начальник охраны Софию.
– Захотела и приходила, - ответила София, - Да, я пришла на экскурсию, захотелось не только поклониться могилам царей, но и посмотреть на то место, где я ни за что пять месяцев отсидела.
– Так уж и ни за что? – проиронизировал начальник, - А может, было за что?
– Амнистия просто так не приходит, значит, ни за что сидела, - ответила София, - И вообще, я сейчас в отпуске, пытаюсь хоть как-то развеяться после майских событий и своей болезни, в столицу приехала, как приличные люди отдохнуть, по театрам походить, обстановку сменить, пару концертов посетить. Вот знаете, я за все, что было, перед законом ответила, теперь же я полноправная гражданка, начала новую жизнь, вышла замуж, паспорт себе оформила, заметьте, не поддельный. А ваши сотрудники, видать, от скуки, не знают, чем заняться. То мои опусы на стенах развешивали, то вот другой ерундой страдают. Видать, карты надоели уже.
– Не знаю, куда московская полиция смотрит, я бы на их месте не дал вам паспорта без ограничений на въезд в крупные города, - сказал жандарм.
– Им виднее, - ответила София, - Не установили запрет, значит, посчитали это правильным. Вот знаете, теперь что ли всю жизнь вы будете мне мое прошлое вспоминать?
– София Львовна, вот были бы не беременны тогда, в 1887 году, поехали бы в Шлиссельбург вместе со своим сожителем и с нами бы сейчас не беседовали, - сказал девушке жандарм, - И толку от того, что он амнистию посмертно получил?
Софию
– А если бы у меня родители не умерли, я бы вообще, в Смольный не попала, а уже была бы лет шесть замужем и растила бы детей, - ответила София, - Что за бессмысленные диалоги мы с вами ведем?
– А ручки-то за спину увела, чтобы не дрожали, - сказал жандарм, - И щеки что-то побелели. Что, страшно стало от мысли, что могла со своим сожителем жить недолго, счастливо и умереть в один день?
– Мне прямо сейчас начинать жалобу писать о превышении должностных полномочий или подождать, может, вы еще что-нибудь такого скажете, чтобы мне сразу и это отразить? – сказала София.
– Мадам Юдина, я сожалею, что все так обернулось, - вмешался в диалог начальник охраны, - Давайте же разойдемся мирно и забудем об этом эпизоде.
– Хорошо, - ответила София.
Когда девушка вышла за пределы крепости, она решила не сдерживать свои эмоции и заплакала.
«Бедный ты мой Алешенька», - думала София, - «Соня тебя помнит, любит и будет любить вечно. Не волнуйся, Соня отомстит и за тебя, и за тятеньку, и за Марию Емельянову, и за Сашеньку, и за всех остальных…»
Успокоившись, девушка вытерла слезы и пошла гулять дальше. Проходив до ночи по улицам столицы, София зашла в трактир, перекусила, убедилась, что за ней нет «хвоста» и вернулась на конспиративную квартиру.
На следующий день, проснувшись с тяжелой головой, София решила просто прогуляться по городу. Девушка недоумевала, что же это такое: позавчера она пила единолично «Массандру», а наутро встала, как ни в чем ни бывало, а вчера вроде бы ничего не было, однако, состояние было не лучшим.
«Какой же ужас вчера был», - подумала София, - «В голове не укладывается, как я могла допустить такое, что меня чуть было не задержали. Да еще и перед самым делом».
Девушка грустно шла по улицам, смотрела на церкви, которых было немало.
«Бирюковы, думая, что мне жить недолго осталось, в церковь меня не так уж давно возили, исповедоваться. А что я, ну припомнила некоторые грехи, да мало у меня их было, разве что сожительство. Ну и остальное, там, мелочи всякие. Батюшка еще так странно смотрел на меня, ждал, что я другое скажу. А ему говорю, мол, то, о чем вы сейчас думаете, чисто формально, конечно, к грехам и относится, шестую заповедь никто не отменял, но тут ситуация очень двоякая. Говорю, мол, именно в нарушении шестой заповеди, конечно, я раскаиваюсь, но по сути, другого выхода не было. Методы достижения целей, возможно, неправильные, но по содержанию поступок правильный. С самодержавием как-то бороться надо. Говорю, вроде, не для церкви этот разговор. А потом, буквально гром среди ясного неба, говорит что-то вроде, «Ну что, болящая, иди причащаться». А какое мне Причастие, удивилась так. Говорю, мол, я недостойна. А в ответ слышу, вроде, никто, если так разобраться, не достоин, так что иди и не бухти. Ну причастилась, Бирюковы, вроде, довольны, мне как-то неловко, что все так вышло. А потом еще Васенька тоже перед венчанием в церковь таскал, ну что поделать, если верит он. Ладно, я тоже не атеистка, но в церковь не хожу, не считаю нужным…»