От первого лица
Шрифт:
— Слушайте, юноша, это вам пригодится,— предупредил меня Даров.
И я покорно слушал, как монстр зарубил какого-то Фонарского за то, что Фонарский использовал в сценарии цитату какого-то Мызина, а нужно было вставить туда цитату из сочинений какого-то Богдановича. Эти фамилии мне ничего не говорили. Еще у несчастного Фонарского не был выстроен изобразительный ряд, как они выражались. Но этого Севро почему-то не разглядел, чем лишний раз подтвердил свою профессиональную непригодность.
Как-то потихоньку складывалось
Как правило, если человек отсутствует — ну, например, уехал в командировку, вышел в туалет, сидит дома и работает, просто сидит в другой комнате или даже умер позавчера,— а о нем зашла речь, то он непременно почему-то оказывается бездарью. Хорошо, если не карьеристом и проходимцем.
Людмила Сергеевна назначила мне срок сдачи второго сценария и выразила надежду на скорое возвращение Симановского. Следующий сценарий нужно было принести в начале сентября.
Я ехал в трамвае и напевал бессмысленное слово «ницоцо». На мотив песенки об отважном капитане. Немного омрачал настроение предстоящий разговор с шефом по поводу его выступления.
4. ОТДАВАНИЕ СЕБЯ
Симановский продолжал бомбардировать меня телеграммами.
«ЕДУ БРАТСК СИМАКОВСКИЙ». «ОТПЛЫЛ ИГАРКУ ТЕПЛОХОДОМ ПРИВЕТ СИМАКОВСКИЙ». «ВЫЛЕТАЮ МАГАДАН СРОЧНЫМ ЗАДАНИЕМ КАЗАХСКОЙ ФИЛАРМОНИИ ГРУДЗЬ».
Может быть, он решил, что я буду переставлять флажок на карте?
Я никак на телеграммы не реагировал, а собирал материал для следующего сценария. Тема была «Ядерная физика».
Подошел сентябрь. Симановский был в Ашхабаде. Шеф был в отпуске. Я был в тоске. Никак не мог подобрать кандидатуру на роль Прометея по ядерной физике.
Вдруг мне позвонила Морошкина.
— Срочно на студию,— замогильным голосом сказала она.— Приготовьтесь к неприятностям.
Я к неприятностям всегда готов. Неприятностями меня трудно удивить. Поэтому я, не моргнув глазом, отправился на студию. Морошкина встретила меня и молча повела к главному. На этот раз он решил со мной познакомиться. Он назвал свое имя, а я свое.
— Меня интересуют два вопроса,— начал Севро.— Где ваш соавтор? Есть ли у вас ученая степень?
— Можно ли мне отвечать в обратном порядке? — вежливо осведомился я.
— Пожалуйста,— сказал главный.
— Нет,— сказал я.— В Ашхабаде.
Севро почему-то ничего не понял. Я ему растолковал, что у меня нет ученой степени, а соавтор в Ашхабаде. Тогда он спросил, как дела со вторым сценарием, и я показал ему тезисы. Ничему из сказанного мною главный редактор не обрадовался. Он прочитал тезисы, откинулся на спинку стула и принялся размышлять, постукивая авторучкой по тезисам.
—
Морошкина достала таблетки.
— Почему? — спросил я.
— Вы не журналист и не кандидат. Это раз. Передача должна отражать не только физику. Это два.
— Как? — удивился я. — Договаривались о физике.
— Мы с вами не на базаре,— внушительно сказал главный.— Никому не нужно каждый месяц смотреть на физиков. У нас есть и другие ученые. Передачу нужно делать на материале разных наук. Она станет объемнее. Надеюсь, вам ясно, что с такой передачей вы не справитесь?
— Нет,— сказал я.— Не ясно.
— Какая у вас специальность? — задал риторический вопрос Валентин Эдуардович.
— А у вас? — дерзко спросил я.
Морошкину чуть удар не хватил. Она вскочила со стула и замахала на меня руками, как на муху. Севро закурил сигарету и посмотрел на меня сощурившись.
— Я историк,— сказал он.
— А я физик.
— Какое вы имеете отношение к журналистике?
— Такое же, как и вы,— сказал я.
Морошкина бессильно опустилась на стул.
— Хорошо,— сказал главный.— Сделайте нам сценарий на материале другой науки. А мы посмотрим.
— Пока со мной не заключат договор, я ничего делать не буду,— сказал я, очаровательно улыбаясь.
Не знаю, откуда у меня бралась наглость. Я каким-то шестым чувством почуял, что здесь нужно вести себя именно так.
Валентин Эдуардович на мгновенье потерялся. Оп сделал несколько бессмысленных движений: перевернул листок календаря, стряхнул пепел в чернильницу и снял очки. Про Морошкину не говорю. Она вообще потеряла дар речи.
— Людмила Сергеевна, заготовьте договор с Петром Николаевичем,— сказал главный.— Ждем ваш сценарий,— добавил он зловеще.
Мы с Морошкиной вышли. Она смотрела на меня со смешанным чувством ужаса и уважения. Потом она достала бланк договора, я его заполнил и расписался.
— Петр Николаевич, принесите текст выступления Прометея для первой передачи,— сказала Морошкина.— Кстати, Даров предложил нам с вами быть ведущими...
— Это можно,— кивнул я, пропуская ее слова мимо ушей. Я размышлял, откуда взять текст выступления шефа. Придется ехать к нему на дачу, как это ни печально.
В воскресенье я поехал к шефу. Шефа на даче не оказалось. Он загорал на пляже. Я пошел на пляж, разделся и положил одежду в портфель. После этого я пошел гулять в плавках, переступая через загорающих. Я боялся не узнать шефа, я его редко видел обнаженным.
Наконец я его увидел. Шеф лежал на спине, блаженно посыпая себя горячим песком. Рядом копошился его маленький внук. Ужасно мне не хотелось портить шефу настроение. Но дело есть дело.
Я лег рядышком и поздоровался.
— А, Петя! — воскликнул шеф.— Какими судьбами? Что-нибудь стряслось на работе?