Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка
Шрифт:
– Я боялся, что вы не станете разговаривать со мной. Это дело жизни и смерти.
– Жизни и смерти? – Он скривил губы, выказывая презрение к мелодраме.
Но как такая рожа может не выражать презрения к чему бы то ни было? А свадебная повязка на рукаве? Что же за страхолюдина ждет его там, внизу?
– Чьей жизни и смерти? Моей?
– Нет, моей.
– Твоей? Но ведь это ты явился сюда с пистолетом.
– Только чтобы защититься.
– Вместо того чтобы защищаться, лучше отрекомендуйся, – произнес он,
Зубы его казались пористыми, как хлебный мякиш.
– Моя фамилия Пул, – сказал я. – Чарлз Роберт Пул. Ко мне пришли двое…
Но Гросс знал мое имя. Он отступил на шаг, глаза его расширились, и, не будь физиономия Гросса и так бела, будто рыбье брюхо, она, наверное, побледнела бы.
– Ты пришил Фермера!
– Нет! Нет! Не пришивал я его, мистер Гросс. Я хочу объяснить…
– И пришел сюда, чтобы пришить меня!
– Мистер Гросс…
– Черт! – воскликнул Люк. Наши с ним взятки только что испарились без следа.
– Какую цель ты преследуешь всеми этими убийствами? Думаешь, тебе удастся истребить всю организацию?
– Мистер Гросс, я никого не убивал. Честное слово.
– Геррр–берррт! – снова донеслось снизу.
На сей раз Гросс не обратил на крик никакого внимания.
– Кто же, коли не ты! – воскликнул он. – Кто еще станет убивать Фермера! Кто еще посмеет? Кому еще это нужно?
– А мне и не было нужно. Зачем бы я стал его убивать? Я его даже не знал.
Сидевший за столом Люк шумно тасовал карты. Вся троица смотрела на меня с плохо скрываемым нетерпением. Это присуще любой игре: худшие игроки всегда торопятся раздать по новой.
– Ты разнюхал, что именно он послал Траска и Слейда убить тебя. Дурак, ты думал, что спасешь свою жизнь, убив его.
– Нет, нет, я хотел только поговорить с ним. Я знал, что убивать мистера Агриколу бессмысленно, мистер Гросс. И тех двоих тоже.
– Траска и Слейда.
– Да, сэр, Траска и Слейда. За мной просто начал бы охотиться кто–то другой. И послал бы их кто–нибудь другой, я знал это.
Гросс нахмурился, и щеки его покрылись морщинами, которые, казалось, уже никогда не разгладятся. Он соглашался с моими словами, но я немного опередил события, уверовав в это. Гросс сказал:
– А убив меня, ты, стало быть, надеялся обеспечить себе безопасность?
– Нет, сэр, какая уж тут безопасность. Вся организация начала бы охоту за вашим убийцей.
Тут я попросту льстил ему. Гросс тотчас приосанился.
– Это весьма…
– Герберт! – донеслось на этот раз от дверей.
Мы оба повернули головы. Стоявшая там женщина наверняка имела не меньше шести футов трех дюймов росту, а сейчас к этому надо было прибавить еще и четыре дюйма каблуков. Голенастая блондинка лет под тридцать, похожая на статуэтку, с волшебным телом хористки с Копакабаны и прекрасным скандинавским ликом.
Похоже, она производила впечатление даже на Гросса. Он беспомощно всплеснул вялыми руками и сказал:
– Тут возникло одно дельце, дорогая.
– Что–то не верится, – не скрывая насмешки, ответила она.
Будь в жилах Гросса кровь, он наверняка залился бы краской, а так его физиономия лишь чуть–чуть позеленела. Что там в нем? Формальдегид?
– Продолжайте без меня, – сказал он. – Тут дело неотложное.
– В бридж полагается играть вчетвером, – напомнила она ему.
Гросс беспомощно огляделся и увидел Люка с приятелями, сидевших за столом и молчаливо соглашавшихся с замечанием дамы.
– Джозеф, – сказал он, – спустись вниз и займи пока мое место. Я вернусь, как только смогу.
Джозефом звали дворецкого, которого я чуть раньше окрестил Ларри. Имя шофера было Харви, а вовсе не Моу Быстрый взгляд, которым Джозеф обменялся с хозяйкой дома, навел меня на мысль, что он уже не впервые временно занимает место мистера Гросса, причем не только за карточным столом. Более того, мне показалось, что точно таким же взглядом дама обменялась и с Харви Люк, как я заметил, твердо и решительно смотрел на свои руки, тасовавшие карты.
Я уже почти чувствовал себя невидимкой, сидящим в закутке наблюдателем, человеком, который замечает все, оставаясь при этом неприметным. Поэтому я смотрел на синие как лед глаза дамы. И тут они вдруг обратились прямо на меня.
Чувство было такое, будто меня огрели по лбу железной трубой. Эти глаза заметили меня, оценили, взвесили, просчитали, и я был, во всяком случае пока, отставлен в сторону, поскольку со мной не стоило возиться. Дама повернулась (я, кажется, говорил, что ее платье с низким вырезом ниспадало до пола и играло золотыми блесками?) и вышла из комнаты, а Джозеф тотчас потащился за ней.
Мистер Гросс уселся за наш карточный стол.
– Вы, двое, – велел он Люку и Харви, – постойте–ка у дверей. Если этот юноша начнет дергаться, остановите его.
– Да, сэр.
– Я не начну дергаться, – пообещал я.
– Поди сюда и сядь Я подошел и сел напротив Гросса.
Он поднял палец, похожий на белую сардельку, и заявил:
– Во всем есть свой смысл. Эту истину я усвоил уже давно. Если происходит событие, которое кажется нам лишенным смысла, надо просто поискать хорошенько. – Гросс умолк, словно ожидая ответа. Я кивнул и сказал: