Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка
Шрифт:
– Что ж, такое возможно. Это вовсе не обязательно должно оказаться правдой, как ты понимаешь, но такое вполне возможно, в качестве альтернативного объяснения. Придется решать, какая из версий соответствует истине. Дай трубку Траску.
– Хорошо, сэр.
Я передал трубку Траску, последовал еще один короткий разговор, и все.
Траск сказал Слейду:
– Надо доставить его пред очи мистера Гросса.
Я выдохнул. Кажется, впервые за последние три минуты или около того Слейд пожал плечами.
– Так мы никогда не выполним эту работу, – сказал он. Но в его голосе
Траск указал через плечо большим пальцем.
– Давай, племянничек, лезь обратно в машину.
– Снова под коврик?
Они переглянулись, Слейд пожал плечами, и Траск сказал:
– Нет, садись вперед Это меня обрадовало. Ехать в сидячем положении и дышать свежим воздухом гораздо приятнее, чем в лежачем, да еще под ковриком. Позволив мне сесть рядом с ними, Траск и Слейд как бы давали понять, что готовы поверить моим словам.
Слейд опять повел машину, а Траск сел справа от меня. Слейд развернулся, вычертив на песке широкую дугу, и поехал обратно к шоссе. Когда мы выбрались на него и свернули на запад, к заходящему солнцу, Слейд опустил светозащитный козырек и сказал:
– Надеюсь, ты говорил правду, племянничек. Мне этот ублюдок никогда не нравился.
– И мне, – подал голос Траск.
Я разделял их мнение.
***
В доме мистера Гросса нас ждало немало народу. Помимо самого Гросса, тут были мой дядя Эл, телохранитель Фермера Агриколы Кларенс, инспектор Махоуни и еще два свирепого вида типчика, которых я прежде не встречал. Дядя Эл, Кларенс и Махоуни выглядели встревоженными, а двое типов свирепого вида – так же, как любые другие типы свирепого вида безучастно и не очень весело.
Когда Траск, Слейд и я вошли, мистер Гросс сказал:
– А, вот и вы. Мы вас ждем.
В прошлый раз в этой комнате стояли три карточных стола и шла игра.
Теперь столы исчезли, а вместо них появились хлипкие кресла и столики, разбросанные тут и там. На полу лежал очень чистый восточный ковер.
При нашем появлении мистер Гросс поднялся и жестом указал мне на стул, стоявший так, что, сев на него, я неминуемо оказывался в центре внимания.
– Садитесь, мистер Пул, устраивайтесь поудобнее.
Я сел, но удобно мне не было. Смогу ли я их убедить? Я чувствовал их взгляды и испытывал страх, к которому примешивалась еще и боязнь сцены.
– Я пригласил этих людей, – начал мистер Гросс, – чтобы они выслушали ваши соображения. И хотел бы попросить вас вновь изложить их, как вы сделали это по телефону. А эти господа оценят степень достоверности вашего рассказа.
– Это опасно, Гросс, – сказал Махоуни. – Я не должен находиться здесь.
Это не только угрожает моей работе на вас, но и мне самому, равно как и всей организации.
Гросс отмахнулся от него связкой сарделек.
– Остынь, Махоуни. Сиди да слушай себе.
Дядя Эл обратился ко мне:
– Чарли, ну что ты еще натворил? Мало тебе неприятностей?
– Довольно, – сказал Гросс и сел, будто белая жаба, отдыхающая под шляпкой гриба. Он сложил пухлые руки на груди, прикрытой белой сорочкой и черным пиджаком. – Начинайте.
Я начал:
– Произошло
Махоуни пожал плечами, развел руками и взглянул на Гросса.
– Почем мне знать? – сказал он, обращаясь непосредственно к хозяину дома. – Как я могу помнить точные слова? Да и какое это имеет значение?
– А вот какое, – пояснил я. – Вы задали Тафи один вопрос, а ответ получили совсем на другой. В большинстве своем полицейские хранят в тайне имена своих осведомителей, во всяком случае, так написано в книжках, которые я читал. А посему, сдается мне, Тафи даже в голову не пришло, что вы хотите знать, как зовут информатора. Вы спросили его, откуда сведения, а он решил, что вас интересует их первоисточник в организации, и назвал меня. Однако он вовсе не имел в виду, что я говорил с ним напрямую. Он имел в виду, что человек, доставивший ему сведения, сначала получил их от меня.
– Стало быть, ты работал через посредника, – сказал Махоуни. – И что из этого?
– Не через посредника. Есть лишь один человек, с которым и когда–либо говорил о делах организации, да и с ним беседовал лишь потому, что считал его безопасным. Он был членом…
Дядя Эл вскочил на ноги и заорал:
– Минутку, черт возьми!
Мистер Гросс указал в его сторону своим пальцем сарделькой.
– Сядь, Гэтлинг.
Но дядя Эл не сел.
– Это что, навет? Черт, ты думаешь, что можешь…
Мистер Гросс едва заметно шевельнул сарделькой. Два типа свирепого вида уже успели подобраться сзади к стулу дяди Зла. Они положили руки на плечи дядьки и осторожно усадили его. Он опустился на стул и разинул рот. Дядя Эл смотрел на меня, но больше не прерывал мою речь, хотя рта так и не закрыл. А двое типов свирепого вида продолжали держать его за плечи.
Я возобновил выступление:
– У Тафи было что–то на дядю Эла. Не знаю точно что. Но вместо того чтобы загрести дядюшку, Тафи заставил его стучать на синдикат, сообщая, в числе прочего, и о движении наркотиков, в котором был задействован мой бар.
Во время каждой моей встречи с дядей Элом он спрашивал, как у меня дела, много ли в баре работы, что слышно о свертках и прочих посланиях. Он знал о том, что происходит в баре, не хуже, чем я, и был единственным человеком, с которым я когда–либо разговаривал.
Наконец–то Махоуни оторвал взгляд от мистера Гросса и посмотрел на меня. Он сказал:
– Да, но это всего лишь твое слово против его слова, а он – доверенный член организации, и уже много лет. Так почему мы должны верить тебе?