Отчего бывает радуга
Шрифт:
– Та-ак!..
– расслабившись, откинувшись к спинке стула, проговорил Горшин.
– А вы, девушка, тоже в темноте видите как днем?
– Нет, Костя один такой. Больше таких людей на свете нет. Он один, прошептала она.
– А вы, товарищ лейтенант, напрасно медлите, - сказал я.
– Да, это верно, молодой человек. Тогда давайте быстро и по порядку. Горшин раскрыл учетный журнал: - Молодой человек, ваша фамилия, имя, отчество, год рождения? Откуда и куда едете?
– спросил он.
– Товарищ Горшин, неужели вы совсем не узнали
– спросил я лейтенанта.
– В лесу-то не так давно эти ребята ниготкового цвета пытались нас с Мильчиным схватить...
– А, художники?
– воскликнул Горшин.
– Ну, все ясно! А то гляжу и никак не могу вспомнить: лицо парня очень знакомо, но при каких обстоятельствах, не вспомню... Так в темных очках все время и ходите? Ну как у вас со зрением?
– Все так же: по цвету насквозь вижу, - чуть хвастливо ответил я.
– И вы, Константин, предполагаете, что крупное хищение меда должны совершить эти... Какого они цвета-то?
– Ниготкового, такого сиренево-фиолетового. Но, конечно, не все и не всегда, - пояснил я.
– Ниготков с сообщниками... Кстати, Игорь Словесный был тогда с ними в лесу, когда они пытались поймать меня и отвертеть мне голову.
Горшин быстро, кратко записал суть нашего "сигнала" и снял трубку.
– Алло! Катя? Двенадцатый...
– Он помолчал.
– Горшин беспокоит. Слушай, Руслан, я тебе так и не дам отдохнуть сегодня!..
– Он засмеялся. Буквально сейчас получил сигнал. Вот тут у меня двое молодых людей сидят. Один из них Дымкин, Костя. Помнишь, художники?.. Да, да! Есть предположение, что готовится крупное хищение меда с пасеки... Да, с пасеки! Но, по-моему, тут дело не медом пахнет. Так что давай-ка, Руслан, пока что к Сташкову наведайся. Надо срочно прозондировать, как там у него на пасеке... Темкин? С минуты на минуту с задания вернется. Да, да! А я пока предприму все, что необходимо... И Темкин подключится. Приходи!
Не проговорили мы и десяти минут, как вошел смарагдовый, почти что изумрудный старшина - огромный сухопарый парень.
Горшин представил нас друг другу и коротко рассказал старшине Руслану Кукушицкому обстоятельства дела.
Скоро за окном затарахтел подкативший мотоцикл.
– А, вот и Темкин! Прекрасно!
– сказал Горшин.
– Костя Дымкин, вы пока что останетесь здесь, в Остинке. Вроде бы связным, поскольку вам, кажется, известны кое-какие подробности. Ты, Кукушицкий, на пасеку!
– А мне, товарищ лейтенант, - сказал я, - больше ничего и неизвестно. Не больше, чем теперь вам.
– А этого ни мы, ни вы не знаете: кому больше, кому меньше. Тут это и выяснится.
– Нет, - возразил я, - лучше мне быть в Подлунной, на берегу реки. Пасека там рядом, и эти типы едва ли Подлунную минуют.
– Хорошо, - кивнул Горшин.
– Но самому не мудрить. В Подлунной тебе любой поможет. Если что, звони. Там может появиться какой-нибудь незнакомец, конечно. Как, по цвету можешь что-нибудь определить?
– Конечно, могу. Главное запросто определяю.
–
– Так точно! Почти все ясно, а в остальном разберемся.
– Дорогой все объяснишь Темкину. Давайте мигом в Подлипки, через мост к пасеке!
Мы с Ларисой вышли на улицу, а Горшин еще что-то говорил Кукушицкому и Темкину.
Мы с Ларисой медленно пошли по улице. Совсем неожиданно оказались на краю этого небольшого городка. Какая-то женщина объяснила мне, что от Остинки до Подлунной всего километра четыре. "Молодые!
– поощрительно воскликнула она.
– Не успеете оглянуться, как там будете!.."
Стоял теплый безоблачный вечер, и пройти четыре километра по летней лесостепной дороге, которая причудливо вилась среди холмов, было одно удовольствие...
Небольшая деревенька Подлунная тянулась не вдоль высокого левого берега полноводной реки, а в основном вдоль правого берега поросшего оврага, по которому протекала худосочная речушка. Так что одним, расширенным, словно устье, концом деревенька упиралась в берег широкой реки.
Мы с Ларисой остановились близ реки, неподалеку от дома бабки Анисьи, матери Демида Ниготкова. Я сел на скамейку у чьих-то ворот, а Лариса с банкой пошла к интересовавшему нас дому.
Я видел, как она подошла к калитке... Да, это в том дворе все время лаяла собака... Когда Лариса подошла, собака залаяла еще сильней и тут же лаять перестала. "Узнала Ларису", - подумал я. Но Лариса почему-то все стояла у калитки, потом вернулась ко мне.
– Дома у них никого нет, - сказала она.
– Все закрыто, даже ставни... И какая-то собака на цепи, на твоего Джека похожая... У них маленькая была...
– На Джека?..
Мы быстро пошли к дому бабки Анисьи.
Я заглянул во двор. На цепи сидела собака, поразительно похожая на того Джека...
– Джек!
– негромко выкрикнул я.
Собака радостно заметалась, залаяла, заскулила.
Я вбежал во двор, Лариса - за мной.
– Смотри!
– удивилась она.
– Яму какую он лапами вырыл!..
– Ну и люди!
– возмутился я.
– До отвала накормили его с утра, а пить не поставили. Вот он и роет землю, воду ищет.
Я снял с собаки ошейник, и мы побежали к реке. Джек долго с жадностью лакал из реки воду.
Мы с Ларисой, свесив ноги, сидели на высоком зеленом берегу. Я недоумевал: как оказался здесь Джек?.. Что могло означать его появление?.. Ну вообще чудеса!
Вокруг было пустынно, тепло и тихо. Солнце клонилось к закату.
Перед нами текла широкая река. На противоположном берегу далеко во все стороны, с прогалами, раскинулся смешанный лес. Неподалеку внизу купались трое мальчишек.
У того, который, путаясь в рубашке, одевался, я спросил:
– Эй, мальчик! Ты не знаешь, откуда у бабки Анисьи эта собака взялась?
– Откуда?..
– Он просунул в ворот рубашки голову.
– А сегодня рано утром прибежала. Следом за хозяином.