Отдай Свою Душу
Шрифт:
— Прекрасная ночь, да Дадлик? — мечтательно произнесла женщина.
Они шли по улице от стоянки вдоль идеально ухоженных лужаек, в которых мирно спали аккуратные домики. Стук их шагов отражался от стен, разлетаясь по окрестностям. Она, будучи ниже мужа на целую голову, держала его под руку и искоса поглядывала на его профиль.
— Да, Сьюз, хорошая ночь, — Дадли помедлил — я хотел сказать…
— Я тоже…
Они улыбнулись друг другу.
— Я очень давно хочу тебе это сказать, Съюз…
— Что?
— Что ты рождена волшебницей, и никто не в праве запрещать тебе
Она смутилась и снова улыбнулась, но ничего не ответила.
Мужчина и женщина молча шли до самого дома номер четыре по Тисовой улице. Женщина продолжала улыбаться, думая о том, что она не ошиблась в выборе и что муж изменил своё мнение, благодаря любви к ней. А сам Дадли был счастлив, что наконец сказал это. Супруги остановились на крыльце, лицом друг к другу. Съюзен выпустила его руку, ощущая трепет как в молодости. Она хотела сказать ему кое-что прежде, чем они переступят порог своего дома.
— Ты знаешь…
— Да, дорогая…
— Я не уверена, будешь ли ты рад…но — она открыла маленькую сумочку и достала оттуда письмо, показывая мужу.
Письмо, которое Дадли незамедлительно узнал. Печать Хогвартса и зелёные буквы, написанные волшебным образом на белом конверте.
«Графство Сюррей
Литтл-Уингинг
Тисовая улица
Дом № 4
Большая спальня
Мистеру Теодору Дадли Дурслю»
— Съюз, ты хочешь сказать… ты хочешь сказать…
— Да! Да, Дадлик. Наш сын волшебник!
Дадли Дурсль посмотрел на окно второго этажа, где мирно спал его сын, и улыбнулся.
— Я пока не понимаю свои чувства и не знаю как к этому относится, но, мне кажется, я рад, я правда рад, дорогая Съюзен, что это случилось.
***
Гарри сидел на кухне, барабаня пальцами правой руки по столу, пока Джинни суетилась у плиты с волшебной палочкой. Его жена иногда останавливалась, в перерывах между своими делами и поглядывала на потолок.
— Я так понимаю, Драко не планирует менять своих решений? — сказала Джинни таким тоном, будто давно собиралась это сказать, но всё никак не могла начать эту тему.
Гарри посмотрел на неё.
— Ещё пара недель и Кингсли поднимет тревогу. Драко занимает не последнее место в министерстве, и своим поведением он сам приведёт к тому, что никто из нас не сможет его более защищать.
Джинни неловко взмахнула палочкой и нож срезал половину картофелины, вместо тонкого слоя кожуры.
— Если так он надеется защитить сына, то это точно не правильный метод защиты.
— Да, но мы не можем указывать кому и как воспитывать их детей. Нам бы со своими… — Гарри встал и начал ходить по кухне от одной стены к другой.
Джиневру очень беспокоила эта ситуация. Почему Гермиона пытается спасать таких подонков как Снейп и Малфой? Первый хотя бы имел совесть взять на себя ответственность, он хотя бы чувствовал себя обязанным за своё спасение. Малфой же поступил как последний эгоист, который печётся лишь о себе. Конечно, Гермиона не должна была снова прибегать к заклинанию, которое не исследовано настолько, но и Драко мог быть более снисходительным к этому вопросу. Учитывая все обстоятельства. К тому же магия поместья могла
— Не мелькай перед глазами, сядь, пожалуйста, — сказала она мужу.
Поттер остановился, скрестил руки на груди и посмотрел на жену.
— Зачем вообще Снейпу приспичило раскрывать Драко все подробности его выздоровления? Одному Мэрлину теперь известно, как аукнется это заклинание в такой ситуации.
— А что ты думаешь, самого Драко это как-то побеспокоит?
— Мне, если честно, Джинни, уже плевать на Драко. Я всегда ожидал от него какого-то подвоха, но в отличии от ситуации со Снейпом, здесь заклинанием связаны трое и один из них — ребёнок. Что случится с ним, если Гермиона умрёт?
Миссис Поттер уронила палочку, которая разбросала красные искры при ударе об пол и удалила одну половицу.
— Я об этом не подумала, Гарри, — ответила женщина, поднимая волшебную палочку и исправляя ущерб нанесённый ей.
— Снейп, скорее всего, тоже.
Джинни поправила волосы, убранные в хвостик, сняла кастрюлю с огня, скинула фартук и запустила спицы довязывать длинный цветной шарф.
— Пойдём, там слишком тихо.
***
Снейп сидел рядом с Гермионой и держал её за руку. Глаза смыкались и сильно хотелось спать, но она просила его остаться, просила не уходить, и он исполнял это, возможно, одно из последних её желаний. Дверь скрипнула, заставив профессора обернуться. Гарри и Джинни зашли, ступая очень аккуратно, и остановились у стены, плотно и тихо прикрыв дверь.
Минуты длились бесконечно, а слабая рука Гермионы так и покоилась в руке Снейпа, сжимая её, насколько хватало сил. Она не спала. Её кожа, ставшая почти прозрачной будто серебрилась в лучах солнца, заглядывающих в открытое окно сквозь белые шторы. Ресницы едва вздрагивали, когда она смотрела в глаза человека, который был с ней и которому она так сильно доверяла.
Северус не понимал, почему в этот раз заклинание действовало иначе. Да, здесь было много нюансов, но, по всем законам, Гермиона не должна была выглядеть так, как выглядела сейчас, ведь это было заклинание, а не смертельная болезнь. Одна догадка хуже другой появлялись в его мыслях. То ли Малфой-Мэнор своей магией действовал так на прочную связь между избранной и хозяином, то ли ребёнок придавал такой эффект, а может быть заклинание, смешанное с истинной любовью, влияло на организм человека, исполнившего его. Он корил себя, что заставил её сказать… признаться в том, последствия чего они сейчас все на себе ощущали.
— Северус, — прошептала она, когда с момента прихода Гарри и Джинни минул час.
Эти двое уже сидели на стульях около стены, оставаясь незамеченными для самой Гермионы.
— Да, — он склонил голову, чтобы лучше слышать её.
— Я вспомнила, Северус… то заклинание…
Снейп обречённо посмотрел на Поттеров.
– …оно действует и на чувства… Усиливает их… Драко поэтому обижается так долго…
Северус промолчал, отстранившись от Гермионы. Она говорила об этом не первый раз, и в последнее время всё чаще вспоминала Малфоя.