Отдай свою душу
Шрифт:
Женя?.. Ещё рано… Она ускоряется… Невеста… Где мой карающий меч? Мне не хочется жить… Любой, кто угодно, но не Порохова!.. Жень, ты, ведь, никогда не был идиотом… Мелким придурком — да, но не идиотом…
— Я перезвоню позже и мы договорим, — на автомате сообщаю Богдану, сползая с подоконника и вырывая руку, за которую он хочет меня придержать.
Не могу оторвать глаз от спины Алины, стоящей перед Женей, у неё каблуки чуть ли не двадцать сантиметров и я не вижу его лица. Она поднимает руки, чтобы его обнять… Невеста… Моё сердце в очередной разлетается на
— Позже, — прерываю я его. А может никогда…
Разворачиваюсь и, ускоряясь, хочу побыстрее свалить отсюда. Позади слышу визг Пороховой, безразлично отмечаю, что он у неё совершенно одинаковый, что для бешенства, что для радости…
Рывок.
— Я же сказала позже… — с раздражением пытаюсь освободиться от захвата Богд…
— И куда ты собралась? Да, ещё и такая воинственная?
Женя?.. Женя… Смотрит на меня с тревогой и непониманием. Ну, как куда? Подальше от тебя, чтобы не усложнять твою жизнь. У тебя, ведь, и без меня всё отлично. От жалости к себе начинаю всхлипывать. Господи, какое позорище! Верова, ниже падать уже некуда…
— Бл…, Энджи, только не говори, что ты поверила этой суке!
И мою плотину, давшую трещину и державшуюся из последних сил, окончательно прорывает.
— Эндж, родная! — Женин голос становится еще более озабоченным. — У тебя что-то болит?
Подхватывает меня на руки и вылетает из здания…
— Не-е-ет, — уже вовсю рыдаю я. Чёрт-чёрт-чёрт! Усаживает меня к себе. — Машина, — продолжаю всхлипывать я, — она мне завтра нужна-а-а…
Эндж, что за бред? Ты себя так не вела даже в самом сопливом возрасте, это что влюбленность на тебя так влияет? Какой ужас!!! Аж, задыхаюсь от пугающих перспектив.
— Эндж! — Женя заставляет меня лечь на заднем сиденьи, ощупывая мои ребра и грудную клетку, — куда она тебя ударила? — вопрос переходит в рык.
От возмущения я, поперхнувшись слюной, захожусь в кашле, пусть бы только попробовала по-настоящему ударить!
Но Женя понимает мой ответ по своему и оказавшись за рулем, срывается с места.
— Тварь, размажу! — продолжает рычать он, а потом мне каким-то обреченным умоляющим голосом. — Маленькая, потерпи чуть-чуть, сейчас тебе помогут.
И эта его интонация, лучше всякой пощечины, приводит меня в чувства. Что я творю? Он же реально думает, что мне хреново, мне-то хреново, но от осознания, что это, оказывается, я — идиотка…
Сажусь.
— Лежи, пожалуйста! Мы быстро!
— Женя, — перегибаюсь через сиденье и, промахиваясь, целую его в уголок глаза. Отшатывается от меня так, будто бы опасается, что из меня сейчас кишки вываливаться начнут. — Жень, — говорю уже с напором. — Она мне ничего не сделала, только щеку поцарапала. Ни-че-го! Со мной все в порядке!
Смотрит с недоверием, прикидывая, что Порохова, вполне могла отбить мне и мозг. Р-р-р…
— Стоп. Останови машину! —
— Она ничего мне не сделала!
А потом набрасываюсь на него с таким жаром, как будто мы не видились не полдня, а полгода! Он, видимо, все ещё не верит мне, потому что отрывает меня от себя и уточняет:
— Всё, правда, хорошо?
Бл… я не могу на это смотреть, потому что вновь хочу скатиться в слезы из-за того, что осколки моего сердца сначала расплавляются, а затем опять начинают собираться воедино как у долбанного терминатора . Эндж, а ты живучая!..
— Да!
— Но, давай все равно заедем, чтобы осмотрели и обработали рану.
Ра-а-ану!
Же-е-ень! Я люблю тебя! Утыкаюсь ему в плечо, чтобы не пойти на новый заход с рыданиями.
— Хорошо, родной! — соглашаюсь я, усиленно дыша.
Хирург долго сокрушается по поводу того, как же, такая красивая и не побереглась, грозно просматривая на Женю. Ему не комфортно то ли из-за того, что подозревают, то ли из-за того, что именно он не поберег. Быстро сливаемся оттуда. Не хочу домой, хочу его!
— Тебе нужно возвращаться на работу?
–
— Нет… Энджи, почему ты не перезвонила после разговора с отцом?
Тут я понимаю, что это то, что не отпускало его с самого утра.
— Не хотела мешать…
— В чём? — более чем озадаченно.
— В принятии решения, — как не пытаюсь скрыть обиду, но она все равно проскальзывает. — Ты же будешь ещё думать до завтра. И тут ещё эта твоя невеста, — эта шпилька, конечно же, зря, но я ж не железная!
— Какая нахер невеста?!! — взрывается он, — она тронутая на всю голову. А решение я принял сразу же, как твой отец его озвучил! Это он предложил для приличия выждать время до завтра! Эндж, ты что, во мне сомневалась?!! — офигевший укоризненный взгляд.
Гора сваливается с плеч, а вместо неё стыд разливается румянцем по щекам.
— Совсем чуть-чуть, ситуация-то — говно… — блею я.
— Перестань выражаться, Верова!
Теперь глаза лезут на лоб.
— Да, я не хочу, чтобы моя девушка ругалась как сапожник, — занудно говорит он. Я пытаюсь было возмутиться, но он добавляет, — и в наказание сегодня остаешься у меня, я прослежу за чистотой твоей речи, — желание отстоять своё право на свободу матерного слова сразу же куда-то улетучивается… О, да!
— К тому же мне не хочется, чтобы Иван Сергеевич ещё что-нибудь не договорил, и ты поняла это не так, как нужно, — захлопывает за мной дверь.
До его квартиры добираемся очень быстро, хотя я помню, как мы плелись по этому лабиринту туеву кучу времени, когда ехали с Пашей за Светой. Делюсь с Женей эпитетами, которыми обзывал этот путь брат. Смеётся. И мне так невыносимо хорошо с ним рядом, что хочется, чтобы эта дорога никогда не закончилась. Он ловит мой взгляд.
— Эндж, не смотри на меня так, а то я пропущу поворот и нам потребуется ещё дополнительных полчаса, чтобы выехать.