Отдай свою душу
Шрифт:
Размечталась…
Женя, выпустив локон, притягивает меня ближе, и осторожно проводя пальцем вдоль царапины, интересуется планами на завтра.
Прошлое и будущее возвращаются, чтобы соединиться в моём ответе:
— С Юлькой… на кладбище…
Бровь ползет вверх и он с абсолютно серьёзным видом интересуется:
— Некромантская практика? Когда ты успела перевестись?
Я вполне способна оценить подобную шутку, но именно сейчас почему-то ощущаю себя древней бабулькой, беседующей со своим бестолковым тринадцатилетним внучком. И это так явно отражается на моем лице, что Женя смущается, извиняется и тихо переспрашивает:
— Зачем? И кто такая Юлька?
Поглубже вдыхаю, из последних сил цепляясь за своё настоящее, за моё "здесь и сейчас", Судя по всему, настроение решили
— Юлька? — расплываюсь я в победной улыбке, чувствуя себя показавшей средний палец судьбе и гордо уходящей вдаль. О ней я могу говорить долго и воодушевленно. По лицу Жени, кажется, прошлись все существующие эмоции. Завершаю рассказ тем, что видимся не часто, по моим предположениям, потому, что чаще Юлька меня не выдержит и просто прибьет.
— Не выдержит? — с сомнением ухмыляется Женя. — Такие как она справятся со всем — нашествие инопланетян, восстание зомби, столетняя засуха — плюнуть и растереть.
Ощущение счастья опять растекается по венам. Обожаю, когда мое представление о людях разделяют другие. Тем более он…
Тянусь за телефоном, с намерением проверить сообщения, и с тайной надеждой слиться со второй части вопроса. Перехватывает руку.
— Дальше.
Ну, дальше — так дальше. Начинаю с интонацией профессионального русского сказителя вещать о своих первых годах учёбы в школе. Ага, тех самых, от которых волосы на голове отца начинали шевелится, глаза Паши и без того большие, увеличивались до нереальных размеров, а Ба, наша все повидавшая в жизни Ба, сначала закрывала руками лицо, затем уши, а потом и вовсе сбегала из гостиной. Помнится Стеша, в подслушанном мной разговоре с отцом, предположила, что "это не может быть правдой, скорее всего девочка таким образом просто пытается привлечь к себе внимание". Хе-хе… Знала бы она, что частенько я даже преуменьшала. Похоже отец это выяснил, взяв наше общение под свой контроль и потихоньку вытесняя из него данную тему.
— Знакомство с Димкой было почти таким же фееричным, как с тобой, Рудов, — мне больно вспоминать то, что спрятано глубоко в душе и вызывает чувство бессилия, что ничего уже невозможно изменить. Прикрываюсь цинизмом и притворным безразличием.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
— Я порвала ему ухо, он выдрал мне приличный клок волос, ценой вопроса была моя ручка, которую я не захотела ему отдать. Ещё пара подобных инцидентов и мы — друзья. Мой запас нецензурной лексики его заслуга, да и многого другого, что позволило дальше быстрее осваиваться на новых местах, ни под кого не прогинаясь. После школы мы были предоставлены сами себе — у него семья алкашей в четвёртом поколении, у меня мать, шляющаяся неизвестно где. И вот сидим мы в классе после уроков, под партой, чтобы не увидели и не выгнали, потому что на улице хоть и не поздняя осень, но уже холодно. Заходит наша классная — девчонка только после универа, которой втюхали самый неадекватный класс и с ней ещё кто-то из училок. Она сокрушается по поводу того, как могут дети в столь юном возрасте быть такими озлобленными и агрессивными. Коллега советует ей забить, потому что себе дороже пытаться что-то изменить. А дальше я слышу следующее: "Помяни моё слово, половина из них не доживет до окончания школы…" А мы с Димкой смотрим друг на друга и даже для своего возраста понимаем, что половина — это или он, или я… В четырнадцать он официально подтвердил МОЁ право на жизнь…
Не прерываясь, продолжаю. Хотя подступающий к горлу ком сигнализирует, что пора бы остановиться… Я и так навешала на Женю слишком много своего… личного… Но мне нужно закончить.
— И дядя Андрей… Надежда, что у меня, наконец-то, будет настоящая семья. Знаешь, то чувство, когда ты выходишь воскресным утром из дома и обе твоих руки в родительских — в маминой и в папиной, а ты посередине, как надёжно соединяющее их звено. И не важно куда идти… важно, что просто вместе… и на подольше… Те полгода, я была самой послушной, ответственной и ласковой дочерью в мире. Бо-о-оже, у меня даже ни одной тройки не было за то время, — зло цежу я, пытаясь сдержать слёзы, которые уже подкатились к уголкам глаз. Отворачиваю
— Рядом с ним у меня был шанс вырасти ХОРОШЕЙ девочкой…
Теперь всё…
Евгений
Закрывает лицо рукавом. Отвожу. Сколько же боли в глазах…
— Ты и так выросла хорошей, — обнимаю, крепко прижимая к себе, целуя влажные дорожки слёз и мечтая оказаться там с ней на месте Димки, вырасти и не сдохнуть, разбив в пух и прах предсказание школьной провидицы, быть тем самым Андреем, который бы непременно сумел вправить мозги её тупой мамаше и не лишить Эндж того ощущения надежности, радости и счастья…
Их нет… Но есть я и в моих силах сделать так, чтобы и у неё, и у меня было то будущее, которое будет зависеть только от нас и будет таким, каким захотим его видеть мы.
— Обманщик… — прячет лицо у меня на плече.
— Нет, Энджи, я точно уверен — ты моя хорошая девочка.
На мгновение лицо приподнимается, я вижу блеск её глаз и краешек едва уловимой улыбки, и опять исчезает, и она уже сама сильнее прижимается ко мне.
— Можно мне с вами?
— Конечно… если хочешь, — удивленно приподнимается. — А работа? Мы едем после обеда.
— Перенесу дела на утро, потом к отцу и поедем.
Хихикает.
— Что?
— К отцу, — передразнивая.
— Думаешь, уже пора начинать называть его папой? Может быть хоть это заставит потянуться его за стволом? А то, я уже и, правда, утверждаюсь во мнении, что терпение Ивана Сергеевича бесконечно!
— Бесконечно, даже не сомневайся! — Эндж нежно целует меня и перекатывается на спину, выуживая откуда-то телефон, проверяя последние сообщения. Ответные пожелания спокойной ночи от близнецов и губы Федора во весь экран, передающего свой поцелуй маме.
Ещё одно. Успеваю заметить чьё, прежде, чем Эндж прикрывает его пальцем.
Энджи
Слишком безучастное лицо Жени не оставляет никаких сомнений в том, что он заметил от кого сообщение. Убираю палец. Нажимаю — прослушать.
— Энджи, добрый вечер! В общем я представляю себе ситуацию, но нам нужно обязательно с тобой поговорить. Сообщи когда и где. Спокойной ночи! — желает мне по прежнему низкий и чертовски сексуальный голос Богдана.
Женя медленно тянет меня на себя, скользит вдоль руки, накрывая своей ладонью мою, ту, в которой держу телефон. Легонько отталкивает своим большим пальцем мой и в два клика удаляет сообщение.
На мой немой вопрос тут же даётся ответ:
— Не хочу, чтобы у тебя появился соблазн, прослушать это ещё раз… У меня бы появился…
И тут же демонстрация соблазна, от которого не стоит отка-а-азываться… ни… в коем… слу-у-учае…
Глава 16
Энджи
Глубокий вдох… Зевок… Потягиваюсь руками и ногами, заодно прогибая спину. Напрягаю и расслабляю мышцы… Хорошо… Темно. Женя рядом не прощупывается, но кровать большая, а из-за моей привычки спать одной, я, кажется, отпихнула его во сне. Тихонечко сажусь, спуская ноги на пол и ощущая бархатистую поверхность ковра. Встаю, делаю несколько шагов, опираясь на память, в направлении окна. Вчера отметила, что его закрывают плотные шторы. Вытягиваю руки вперёд, касаясь ткани, отодвигаю. День опять будет солнечным, нам везёт. Ещё рано. Оставляю штору приоткрытой. Оборачиваюсь. Женя лежит на самом краю кровати, на боку, лицом ко мне. Реши он перевернуться на спину, его ждёт самое настоящее падение. Обхожу кровать и мягко толкаю ладошками в спину, заставляя немного податься вперёд. Рука перемещается, согнувшись в локте и он поудобнее устраивается на животе. А я… Меня в буквальном смысле пронзает стрелой желания.