Отдай туфлю, Золушка!
Шрифт:
— Умею. Кто ты?
— Гильом, — он досадливо дёрнул костлявым плечом. — Прошу.
И указал на изящный столик, лакированная поверхность которого представляла из себя шахматную доску, собранную из разных пород дерева: шоколадно-коричневого и светлого. Берёза? А коричневые квадраты? Я поискала глазами на что сесть. Нашла лёгкий стул из ротанга, поставила к столу, развернула спинкой вперёд и оседлала.
— Белые или чёрные? — уточнила деловито.
— Я всегда играю чёрными.
Е2 — Е4, я решила не оригинальничать. Гильом снова сморщился, словно от зубной
Меня разгромили подчистую на шестом ходу. Я сидела и хлопала глазами, осознавая произошедшее.
— Ты же гений! — прошептала потрясённо. — Гильом!
— Нет. Просто ты не умеешь играть в шахматы, — с тоской признался мужчина, скучающе откинувшись на спинку кресла.
— Так научи, — я пожала плечами. — Кстати, не подскажешь, как называется этот странный санаторий? Ну или что там…
— Холодный замок. Сам хозяин зовёт его Вечным.
— А хозяин — Чертополох? Принц Фаэрт? — недоверчиво уточнила я.
Гильом прикрыл глаза. Помолчал, а затем неохотно, сквозь зубы, бросил:
— Очевидно.
Значит, всё это было? Всё же было!
— А ты — его сын? Или брат?
Мужчина закрыл высокий лоб рукой. Губы его чуть подрагивали от раздражения. Досада исказила лицо.
— Нет.
Видимо, то, что я спрашивала, было уж очень глупо.
— Ну и ладно, — я поднялась. — Тогда всего хорошего.
Не хочет общаться — не надо. Не заставляю. И пошла мимо колонн.
— Тебе надо было ходить слоном, — вдруг пояснил любитель шахмат. — Ты бы вынудила меня либо выдвинуть коня, либо защищаться пешкой. Если бы я пошёл пешкой, ты бы могла атаковать её другой. Мы бы разменяли пешку на пешку, но это позволило бы тебе вывести на поле ферзя…
Послать его в задницу? Шахматный задрот, честное слово! Я резко обернулась, прищурилась:
— Тебя в жизни ещё что-то кроме шахмат волновать способно?
— Например?
— В твоём… комнате, или как это помещение называть правильно? появляется незнакомая тебе девица, внезапно, вдруг, а тебе — плевать? А если я, например, киллер и пришла, чтобы тебя грохнуть?
Он хмыкнул.
— Если бы ты была киллером, ты бы уже меня… э-э-э… грохнула. Да и твоя физическая форма оставляет желать лучшего. Ты явно после болезни. В таком состоянии на дело не ходят.
— Положим. А если я — воровка? Ну, с голодухи там.
— Сомнительно. Взгляд вора невозможно ни с чем перепутать: он острый, внимательный, цепкий. Твой же скорее созерцателен и тосклив. Ты, как и я, просто пленница этого замка. Без надежды на освобождение.
— А что ещё обо мне можешь сказать?
Я вернулась и снова села верхом на стул. Любопытный персонаж. Гильом пожал плечами:
— В тебе нет магии. И у тебя нет своей сказки. Ты попала в наш мир из Первомира, это тоже понятно…
— Что?! Откуда ты это взял?
Он закатил глаза. Снова дёрнул верхней губой.
— Ты много видела обстриженных девушек в Трёхкоролевствии? Я — нет.
— Ну, мало ли, меня насильно забрили? Корь или что там…
— Тогда бы ты этого смущалась, стеснялась и робела. Но нет, ты чувствуешь себя
— Привыкла.
— «Санаторий».
— Что?
Гильом тяжело выдохнул, но смирился с моей тупостью:
— Я не знаю, что значит слово «санаторий». А ты — знаешь. Но при этом ты не в курсе, кто я такой. Это забавно. Я не могу определить к какому классу ты относишься. А если я не могу, значит — ни к какому. Ты не относишься к нижнему классу — у тебя слишком нежные руки. Ты не занималась физической работой. Зато явно занималась тренировками: у тебя развиты плечи, спинная трапеция. Ноги. Есть мускулы на руках. Ты много бегала, и в целом производишь впечатление мальчишки. Девочки целыми днями вышивают, читают, одним словом — неподвижны. Ну или заняты тяжёлой работой. Но мы уже выяснили: ты не из нижних слоёв населения.
— Почему? Может, я крестьянка?
Он хмыкнул.
— Где лёгкая сутулость? Где грубая кожа? Где вот этот затравленный взгляд? Ты же не можешь не понимать, что перед тобой аристократ. Где убогость мысли?
— Дочь обедневшего рыцаря?
— Которая смотрит на кавалера без тайной мысли выскочить за него замуж и как-то решить своё имущественное положение? Смотрит наравных?
— Куртизанка?
Гильом расхохотался.
— Исключено. У них очень быстро появляется специфический, оценивающий взгляд. Ты смотришь на меня как на равного. Прямо, без жеманства и кокетства. Но ты при этом женщина. А любая женщина по статусу ниже мужчины. Ты из Первомира.
— А ты здесь часто встречаешь людей из Первомира? — я внезапно охрипла.
— Случается. Замок на стыке миров. Всякое бывает.
Я облизнула губы, которые пересохли почему-то. Положила руки на спинку стула, опустила на них подбородок. Прищурилась. Итак, я не ошиблась. И не сошла с ума. Ну или мы сошли с ума оба. Но, по теории математической вероятности, вряд ли.
— А кто ты сам? Ты удивился, что я не узнала тебя, значит, если бы я была жительницей одного из трёх королевств, то я бы точно узнала? И кто же ты?
Гильом откинулся на спинку кресла, посмотрел на меня из-под полуприкрытых век.
— Отгадай. Если ты глупа, то зачем мне с тобой разговаривать? А если умна, то сама поймёшь.
— Но я всего несколько дней в Родопсии, — запротестовала я. — Я ни о ком не слышала особенно. Имя Гильом мне ни о чём не говорит! Как я могу отгадать того, что не знаю.
— Партию? — улыбнулся он. — Выиграешь — скажу сам.
И мы сыграли ещё. А потом ещё и ещё. Я вскочила, злая, как байкер, у которого угнали байк.
— Да иди ты! Буду тебя называть «Гильом-зануда» или «Гильом-ботаник».
— Ботаник? — с любопытством переспросил он. — Интересно. И как ты вычислила моё пристрастие к изучению флоры?
Он задумался. Я чуть было не брякнула: «случайно», но… Ощущать себя тупой оказалось неприятно, поэтому я лишь мило растянула уголки губ:
— Отгадай.
Гильом закусил губу. Нахмурился. Сложил перед собой пальцы домиком. Я упорно молчала. Зануда думал. Затем взлохматил коротко стриженные волосы. Покосился на меня.