Отдел "Т.О.Р."
Шрифт:
На рисунок, к слову, получившееся походило мало. Скорее — на большую черно-белую фотографию или, что вернее, на картину в жанре гиперреализма. Во весь лист формата А3 на зрителя глядело очень неприятное и даже пугающее лицо. Лицо убийцы, швыряющего газовый баллон с крыши.
– Эпическое полотно «Воплощение смерти Сергея Скрипки», - криво усмехнулся Сергей.
– Сожгите, пожалуйста, эту дрянь, как станет больше не нужна. Смотреть на него физически неприятно, согласитесь? Настолько омерзительная рожа, просто невероятно. Его бы такого первый же полицейский патруль задержал.
– Да, странное лицо, - отрешенно пробормотал
– Но Игорь увидел именно так.
– С ним всё в порядке?
– требовательно спросила Лена.
– С Игорем? После ваших фреддикрюгерских вторжений к нему в сон?
– Да, всё в порядке, - заверил ее экстрасенс.
– Сейчас он спит без сновидений, и ближайшие полчаса-час его из пушки не добудишься. И не надо, пусть отдыхает.
– Да-а, - протянул Горячев, вместе с Алей разглядывая получившийся рисунок.
– Наши художники, что делают фотороботы, от зависти бы удавились. Но Сергей, кстати, прав: такого типа задержит первый же встречный патруль, какой бы там жилет на него не был надет. Такой, я бы сказал, инфернальной угрозой и агрессией от него веет, это что-то.
– Верное слово, очень верное - «инфернальной», - сухо согласилась цыганка, кладя обе руки на фоторобот.
– Я вообще сомневаюсь, что человек это. Ой, неохота лезть, совсем неохота, но теперь ведь моя очередь, да, Ярослав?
– Да, - кивнул Краснов.
– Сможешь сказать, что с ним и где он?
– Сейчас, - поморщилась Сочина.
– Ох, спаси и сохрани, Господи. Ну, попробуем...
Она закрыла глаза и на какое-то время ушла в себя, лишь руки хаотично двигались по бумаге. Скрипка подошел поближе, готовый, в случае чего, подхватить цыганку — при контакте медиума с особенно злым «визитером» с Той Стороны его запросто могло отбросить или ударить о стену и даже об потолок. Сергею отчего-то крепко запали в голову слова Али - «я вообще сомневаюсь, человек ли это». В этом определенно был резон.
Сочина открыла глаза, помотала головой, приходя в себя.
– Ничего, - удивленно произнесла она.
– Пусто. Этого человека нет. Вернее, он был раньше, но словно кончился. Но не умер, а как-то по-другому... словно куда-то ушел и дверь за собой закрыл.
– Сон? Кома?
– задумчиво спросил Горячев.
– Нет, - помотала головой Аля.
– И во сне, и в коме хотя бы малая часть сознания остается здесь, с нами, в этом мире. А этот словно бы выполз откуда-то из ада, а потом обратно в свой ад и уполз. И слава богу, очень мне не хотелось с ним контактировать...
– Я, кажется, знаю, кто это, - тихо сказала Скрипка.
– Расскажи нам, - ровно произнес Краснов.
– Это одержимый, - криво усмехнувшись, ответил Сергей.
– Не «ловец волны» вроде меня, а настоящий, классический одержимый. Тот, кто вместо «волны» поймал себе в хозяева очень нехорошую сущность. Сейчас, на этом рисунке, мы видим лицо человека, одержимого злым духом — почти нечеловеческое лицо, Аля права. Но «хозяин» из таких людей может легко уходить и приходить в любой момент, они для него открытая калитка. Сейчас он ушел. И поэтому Аля и видит закрытую дверь. А человек, в котором гостит эта нечисть, скорее всего, выглядит совершенно безобидно.
– Прямое попадание, - оценил Краснов, закрыв глаза и словно бы к чему-то прислушиваясь.
– Почти стопроцентно уверен: именно так дело и обстоит. Только, кажется, это еще далеко не всё... там дальше длинная нить, которую еще распутывать
– Роза, моя учительница, умеет работать с одержимыми, да и знает о них немало, - поделилась Аля.
– Я бы посоветовалась с ней. Не в церковь же идти.
– А отчего бы и не в церковь, кстати?
– спросил Скипка.
– Экзорцизм, отчитка... в церкви целый институт изгнания бесов.
– Ну да, там их изгонят, - скептически повернула голову Сочина.
– Может быть. Если привести им того, в кого вселились. А нам ведь надо его найти для начала. Просто Роза на моей памяти дважды находила таких людей на улицах и изгоняла из них «подселенцев» буквально за несколько минут. Такое умение могло бы нам помочь.
– Хорошо, - решившись, кивнул Горячев.
– Это надолго?
– Наверное, нет, - пожала плечами Аля.
– Два часа на машине. Миша отвезет.
– Съездите, Аля, - согласно кивнул Краснов.
– Не повредит. А мы пока пошевелим мозгами.
– А можно и мне зелья, пока не уехали?
– извиняющимся тоном попросил Скрипка.
– А то Игорь так спит, прямо завидно.
– Конечно, - улыбнулась цыганка, сразу доставая флакончик откуда-то из вороха юбок.
– Во сне организм быстрее всего восстанавливается. Тебе как раз очень нужно, и подействует сразу же. Ну-ка...
Она с ловкостью фокусника добыла словно из ниоткуда серебряную чарку, накапала туда из флакончика, развела чаем из стоявшей поблизости кружки Горячева.
– Пей, баро, - протянула чарку цыганка.
– Сладких снов.
– Спасибо, - смущенно пробормотал Скрипка и выпил. Вкус оказался горький и древесно-вяжущий, словно кора дуба, но это сразу как-то ушло на второй план. Волна сонливости захлестнула его разом и унесла с собой.
Как он добирался до диванчика в комнате отдыха, запомнилось уже совсем смутно.
Глава 5.
Цыганский поселок Трефолево под Москвой изначально цыганским, конечно, не был. Просто как-то само собой вышло, что цыган там всегда было много — не киношно-кочевых из «Табор уходит в небо», а оседлых, имевших свои, пусть плохонькие, дома и хозяйства. Цыгане всегда стараются держаться вместе, вот и трефолевская община была на диво сплоченной, здесь друг за друга держались и стояли горой, в случае чего. А так как деревни в России сами по себе хиреют и старятся (молодежь разъезжается по городам, пожилых всё меньше, ну и повальный алкоголизм не очень-то способствует), да еще и учитывая шумную и многочисленную цыганскую братию в соседях — в общем, ничего удивительного нет в том, что Трефолево в конце двадцатого века превратилось в деревню, населенную цыганами целиком и полностью.
Здесь были свои законы и свои исполнители этих законов. Поселковую администрацию заменил дом барона, полицейские в Трефолево бывали редко — натянутые отношения с силами правопорядка у цыган, как видно, в крови.
Черный джип, хищными обводами похожий на акулу, осторожно переполз хлипкий горбатый мостик через речку Трефолевку. Это был короткий путь с трассы, который знали только свои, поэтому детей здесь не было. Возле поворота на поселок, который обозначен на всех картах и навигаторах, всегда играла ватага чумазых ребятишек — и о визите кого бы то ни было в поселке всегда узнавали раньше, чем он успевал доехать до первых домов.