Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие
Шрифт:
Я-то, по наивности, думал, что командные игры — это футбол, хоккей или игры команды президента, христианство же вовсе не игра, а жизнь, новая жизнь, потому что жизнь во Христе и со Христом — это всегда новизна. Как видно, я чего-то не понимал. Для некоторых православных христианство — это действительно игра.
Обидно, что молодой человек по сути повторил формулу Сталина: «Незаменимых у нас нет». А у Христа все незаменимы, каждый незаменим, заменимых просто нет. Христианство персоналистично, оно настаивает на уникальности каждого человека, и не зря. В Откровении Иоанна говорится, что в Царстве Божием каждый человек получит новое имя, которое будет знать только он и Господь Бог, а это как раз и говорит об уникальности человека.
У
В личной беседе я сказал моему молодому оппоненту, что фактически он спорит в своей статье не со мной, а с отцом Александром, и я полагаю, что именно в отце его многое не устраивает. Он согласился. В то же время в этой статье он называет себя «духовным чадом отца Александра» (очевидно, на том основании, что мальчиком ездил в Новую Деревню — я его там видел). Однако духовное чадо, предающее своего духовного отца, не имеет больше права на такую самохарактеристику.
Я посоветовал юноше задуматься над тем, что он делает, и не повторять своих ошибок, дабы не усугублять свой позор, но он не внял моим предостережениям и разместил свою статью в Интернете. Он намерен стать православным богословом и уже ощущает себя таковым, но, к сожалению, забыл, что «православный» — прилагательное к слову «христианин». Очевидно, и далее это «чадо» будет совершенствовать свое «православие», идя по пути еще одного «чада» — Сергея Лёзова.
Надо закрыть глаза и уши, а точнее, закрыть свое сердце, чтобы не видеть, не знать, не чувствовать святости отца Александра. Сегодня это уже ясно многим. Когда в прошлом году 9 сентября благочинный Пушкинского района отец Иоанн говорил в Новой Деревне и в Семхозе, что отец Александр Мень находится у престола Господня и теперь надо молиться не за него, а ему, — это означало одно: Отец Александр — святой, потому что ушедшему от нас человеку христиане молятся, только если это святой.
Святый отче Александре, моли Бога о нас!
Слава Богу, что сегодня мысль о святости отца Александра проникла даже в достаточно консервативную среду православного духовенства. Тем более она жива среди простых верующих и даже среди неверующих.
Недавно, неожиданно для себя, я получил два свидетельства об отце Александре, и оба очень важные. Первое я получил месяц назад, и оно исходит от моего старого приятеля. Он был известным диссидентом, сидел дважды за свои убеждения, а потом, уже при Горбачеве, его вынудили эмигрировать. Сейчас он живет в Штатах и недавно приезжал в Россию. Он католик, но пассивный, не очень-то воцерковленный. Когда мы встретились, он рассказал мне, что однажды услышал духовный призыв, но заботы мира сего оказались сильнее. Слова Христа: «Следуй за мной», хоть они и не были произнесены вслух, но прозвучали в его душе, — они его испугали, в чем он честно признался.
Речь в нашем разговоре зашла об отце Александре. Оказалось, что мой приятель (а я этого не знал) трижды был у него в Новой Деревне вместе с Галичем. Я попросил рассказать об этом поподробней, и вот что он сказал:
— На его фонеГалич сильно проигрывал. Он казался жалким, грешным. Он мешал мне.
— А отец Александр?
— Он смутил меня.
— Почему?
— Потому что у меня было впечатление, что стоит закрыть глаза, и начнется Нагорная проповедь.
— Он был похож на библейского пророка?
— Нет, на Христа. То есть у меня было впечатление, что передо мной Христос. И его еврейское происхождение это впечатление усиливало. Я знал многих священников, но он на них не был похож. Он был совсем другим. Он, как Христос, не входил в иерархию. Он меня испугал.
— Почему?
— Я боялся, что он увлечет меня в прошлое.
— Почему в прошлое? У меня было ощущение, что он из будущего.
— Да, но для этого надо было сначала вернуться в прошлое,
Вот такой был разговор. А на днях я встретился с другой своей знакомой, испанской журналисткой Пилар Бонет. Это она брала у отца Александра последнее интервью в сентябре 1990 г. Я спросил ее, встречалась ли она с отцом до этого интервью. Оказалось, что она была на его лекции о Библии в Институте мировой литературы. Я попросил ее вспомнить, по возможности, свои впечатления от этой лекции. И вот что она рассказала (я записал).
«Я слушала его как откровение. Я поняла: то, что он говорит, касается нас всех. Я поняла, что религия — часть культуры, что над этим стоит размышлять. Меня поразили его универсализм и его тонкость. Это было как симфония, как музыка. Этой лекцией он стирал всё, что во мне наслоилось. Он показал, что о Боге можно говорить по–другому. Живого ощущения Библии до этого у меня не было. У меня было физическое ощущение, что с нами обращались преступно. Это было неправильно, и потому я реагировала на религию как на формальную вещь, без духа. Если бы с нами говорили по-другому, мы были бы глубже. Но люди, с которыми я сталкивалась, были неспособны на это. Когда мне было семнадцать, я перестала думать о религии, а тут я впервые поняла, как важна религия. И я купила Библию. Я ощутила, что то, что с нами делали, — это обеднение. Я стала жертвой этого упрощения и того процесса образования, в который я попала. На глубине я ничего не понимала.
Поэтому та лекция — это был шок. Поражала глубина объяснения предмета. И это осталось как нерешенный вопрос. Еще надо многое наверстать в этой области. Я поняла, что Новый Завет — глубокая книга и что христианское учение — очень современное.
После образования, которое я получила в Испании, религия меня не интересовала. В 17 лет я сказала: «Всё, меня это больше не интересует». А теперь я говорю: было бы хорошо, чтоб это интересовало, хорошо бы эта страница была открыта снова. У меня ощущение, что нас лишили этого из-за того, что они были бездарны».
Вот этими двумя свидетельствами, — на мой взгляд, драгоценными — я и хотел бы закончить.
«АКУШЕР ИСТИНЫ».
Отец Александр Мень о Сократе [60]
Эти два имени — Сократ и Александр Мень — не случайно стоят рядом: оба они крупнейшие мыслители, только один принадлежит античности, а другой современности. Оба они оставили глубокий след в душах тех, кто с ними соприкасался.
Я не собираюсь говорить о Сократе от себя. Я буду говорить о Сократе в восприятии Александра Меня. Было бы странно, если бы он, знаток мировой философии, прошел мимо Сократа, не высказывался о нем. И действительно, высказывался, говорил о нем, и не раз. И всякий раз это был разговор с глубоко духовной, христианской точки зрения.
60
Опубликовано в журн. «Истина и жизнь», 2002, № 9 под названием «Искавший истину. Александр Мень о Сократе».
Мысли отца Александра об этом великом философе разбросаны по многим его сочинениям — по книгам, статьям, лекциям, беседам. Прежде всего надо сказать о томе IV его знаменитого шеститомника «В поисках Пути, Истины и Жизни». Я говорю о книге, которая называется «Дионис, Логос, Судьба» и имеет подзаголовок «Греческая философия от эпохи колонизации до Александра» (разумеется, Александра Македонского). Часть IV этой книги целиком посвящена Сократу. Упоминается он и в других местах, больше всего в части V — «Платон».