Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие
Шрифт:
ОТЕЦ АЛЕКСАНДР МЕНЬ — МУЧЕНИК И АПОСТОЛ XX ВЕКА [57]
XX век — век беспримерного насилия и жестокости. Его история — это история трагедий и катастроф: две мировых войны, десятки революций, гражданских и локальных войн, гитлеровские и сталинские лагеря уничтожения, расстрелы миллионов верующих и неверующих, священников и мирян, вспышки насилия и терроризма, ядерные бомбардировки. В этом веке были пролиты моря крови — больше, чем за всю человеческую историю. Мир озверел и взбесился, дух зла отбросил его далеко назад.
57
Доклад
Случайно ли, что всё это произошло в XX веке? Уверен, что неслучайно. Хорошо об этом сказал Николай Бердяев: «Наша эпоха задыхается от злобы, потому что она изменила христианству». Измена заключалась в подмене: религия любви была подменена идеологией ненависти, в разных ее вариантах, и эта идеология, разлившаяся по миру подобно огромному чумному потоку, отравила сознание миллионов людей. По сути своей, она была радикально антихристианской. Разрыв с христианскими ценностями начался давно. Всё это копилось веками, но реализовалось в полной мере в веке ХХ–м.
Точнее было бы сказать, что наша эпоха изменила не христианству, а Христу. Христианство само изменялось на протяжении истории, и не всегда в лучшую сторону. Глубокая духовная болезнь, столетиями развивавшаяся подспудно, в конце концов привела к кризису христианства. Это не могло не отразиться на Церкви Христовой. Церковь, в том числе Русская Православная Церковь, далеко не всегда находилась на высоте своего призвания — надо сказать об этом прямо. А Христос всегда оставался неизменным. Христос никогда не покидал нас — это мы Его покинули. Отречение от Него было безумием, и мы за это дорого заплатили.
То, что с нами произошло в XX веке, произошло не потому, что Бог наслал на нас войны, революции и прочие бедствия, а потому, что мы бросили вызов божественному миропорядку. Миропорядок, основанный Богом, устроен, если угодно, по принципу бумеранга, только усовершенствованного: сеем добро — получаем еще больше добра, сеем зло — получаем еще большее зло. Такова была воля Творца. Но Его милосердие беспредельно. Это мы караем себя, а Он нас не карает. Он лишь попускает, до времени, катастрофы и бедствия, подготовленные нашими руками, давая нам возможность исправить содеянное нами зло. Какими Он нас хочет видеть, Он сказал предельно ясно: блаженны кроткие, блаженны милостивые, блаженны миротворцы.
Господь действует не так, как действуем мы: Он присутствует в самой глубине нашей жизни, Он берет нашу боль на Себя, Он страдает вместе с теми, кого мучают и распинают. Он не требует, а просит, смиренно просит нас опомниться, покаяться, начать, наконец, жить по Его заповедям. Его любовь и милосердие проявились еще вот в чем: предельную концентрацию зла, явленную в XX веке, Он уравновесил предельной концентрацией света. Воздвигнутые им мученики и святые, как факелы, освещали собой ночь XX столетия, Это было в России и в Германии, в Мексике и в Китае, в Испании и в Камбодже.
Сегодня уже говорилось о жертвах Октябрьского переворота в России, о сонме наших новомучеников, многие из которых канонизированы Русской Православной Церковью. Если вспомнить мучеников за веру в годы Второй мировой войны, надо прежде всего назвать имена Максимилиана Кольбе, Дитриха Бонхёффера, матери Марии Скобцовой. Все они погибли в гитлеровских концлагерях и застенках. Все они отдали жизнь за «малых сих», а значит — за Христа. Католик, протестант, православная, они символизируют собой единство Вселенской Церкви — вопреки всем разделениям и расколам. Если говорить о послевоенных годах, надо в первую очередь назвать имена Мартина Лютера Кинга и ксёндза Ежи Попелушко.
Последний
Отец Александр Мень — это эпоха в истории Церкви, и она не закончилась в XX веке, она уходит в будущее. Но земная жизнь отца Александра протекла именно в XX веке, и тоже неслучайно, Многие светильники веры были загашены. Россия стала оплотом не только мирового атеизма, но и мирового демонизма, империей зла в самом прямом смысле слова. Погром Церкви был настолько устрашающим, что она едва могла поднять голову и вынуждена была сотрудничать с безбожной властью. У нее хватало сил лишь на самосохранение. Мало этого, Церковь не смогла избавиться от того, что Бердяев считал самым большим ее грехом, главным корнем бед и страданий России, — от двоеверия, т. е. от соединения православия с язычеством. Язычество проявилось, в частности, в безраздельном подчинении государству, империи, царю или генсеку и в «новом идолослужении, эпидемическом безумии национализма» (выражение Владимира Соловьева).
История подтвердила правоту Николая Лескова, сказавшего, что «Россия была крещена, но не просвещена». Октябрь 17–го показал, что происходит, когда религиозная идея вырывается из сердца народа: на ее место приходит культ диктатора. «Возврат общества к языческому обоготворению тирана — страшный откат назад». Это слова Александра Меня. Но и после смерти тирана положение оставалось трагичным. «Мы живем сейчас в последствиях колоссальной исторической патологии», — говорил о. Александр. Важнейшие из этих последствий — дух вражды, оскудение веры и подмена вселенского узконациональным(точнее, националистическим). К середине XX века стало ясно: чтобы спасти тяжело больную страну, ее необходимо заново христианизировать.
Вот это и было жизненной задачей о. Александра Меня. Естественно, он не мог сделать это один, но он сделал главное — положил начало.
Нельзя сказать, чтобы это был его произвольный выбор. Нет, это была его миссия. Он был избран для совершения этой миссии и наделен для этого соответствующими талантами — могучим интеллектом, даром проповедника, гениальной интуицией, непоколебимой верой, силой воли. Время и место были определены свыше. Он только дал согласие.
Он очень рано осознал свое призвание и пошел ему навстречу. Вот его собственное свидетельство (очень редкое, потому что он избегал говорить о себе): «Я всегда ощущал, что «вне» Бога — смерть, рядом с Ним и перед Ним — жизнь. Он говорил со мной везде и всегда… Бог явственно воспринимался личностно, как Тот, Кто обращен ко мне». На рубеже детства и юности Александр остро переживал бессмысленность и разрушимость мира. «И тогда, — вспоминает он, — явился Христос, явился внутренне, но с той силой, какую не назовешь иначе, чем силой спасения… Тогда же… я услышал зов, призывающий на служение, и дал обет верности этому призванию. С тех пор оно определяло все мои интересы, контакты и занятия. Вместе с этим пришло решение стать священником».
«Вера от слышания, — говорит апостол Павел, — а слышание от слова Божия» (Рим 10,17). Но «как слышать без проповедующего? И как проповедовать, если не будут посланы?» (Рим 10,14). Вот о. Александр и был послан для проповеди слова Божия. Посланный Богом — это апостол.
Для него проповедь — это не только способ духовного просвещения и, шире, самая подходящая форма евангелизации. Это еще и способ поклонения Творцу. Огненная сила его проповедей такова, что слушающего или читающего их охватывает глубокое волнение. Его книги, его лекции и беседы — это тоже проповедь, тоже благовествование и поклонение Богу в Духе и истине.