Отечественная война 1812 года. Школьная хрестоматия
Шрифт:
От Малоярославца до Сморгон этот повелитель Европы был только генералом умирающей и дезорганизованной армии. От Сморгони до Рейна это был неизвестный беглец, стремившийся перейти через неприятельские земли. За Рейном он вдруг снова оказался повелителем и победителем Европы! Последний порыв ветра благоденствия надувал еще его парус!
Сегюр
КОЛЕНКУР Луи (1773—1827), маркиз, в числе немногих французских аристократов ставший приверженцем Наполеона Бонапарта. В 1807—1811 посол в Санкт-Петербурге. В период «Ста дней» министр иностранных дел. Его апологетические в отношении Наполеона «Мемуары» ценны большим фактическим материалом.
***
10
За время похода в Россию Наполеон потерял 550 тыс. человек. Потери русской армии составили 200 тыс. человек.
26 декабря жалкие остатки «великой армии» перешли реку Неман. Дальнейшие действия были направлены против корпусов Шванцерберга в Польше и Макдональда, отошедшего к Кенигсбергу.
Через Неман
Вместе со всеми Ней прибыл в Ковно. Это был последний город в русской империи. Наконец, 13-го декабря, пройдя в течение 46 часов под ужасным ярмом, наши увидали дружественную землю. И тотчас, не останавливаясь, не обращая взора назад, большинство углубилось и рассеялось в лесах польской Пруссии. Но нашлись и такие, которые, придя к союзным берегам, обернулись назад. Там, бросив последний взгляд на эту страну страдания, из которой они вырвались, увидев то самое место, откуда пять месяцев тому назад их бесчисленные орлы победоносно устремились вперед, они стояли со слезами на глазах и испускали скорбные крики.
Так вот тот берег, который был покрыт, словно щетиной, их штыками! Так вот та союзная земля, которая – не прошло еще пяти месяцев с тех пор! – уходила под ногами их громадной союзной армии, и представлялась им тогда превратившейся, как по мановению волшебного жезла, движущиеся долины и холмы, покрытые людьми и лошадьми. Вот те самые лощины, из которых выступали при свете жгучего солнца три длинные колонны драгун и кирасиров, подобно трем рекам, сверкавшим сталью и медью! А теперь все исчезло: люди, оружие, орлы, лошади, само солнце и даже сама пограничная река, которую они перешли, полные смелости и надежды! Неман превратился теперь только в сплошную массу ледяных глыб, схваченных и скованных одна на другой удвоившей свою ярость зимою!
На месте трех французских мостов, которые были привезены за 500 миль и переброшены с такой смелой быстротой, единственно целым оставался русский мост. И, наконец, вместо тех бесчисленных бойцов, их 400 000 товарищей, столько раз торжествовавших победу вместе с ними, устремившихся с такой радостью и гордостью на русские земли, выходили из этой сумрачной и ледяной пустыни только тысяча вооруженных пехотинцев и кавалеристов, девять пушек и 20 000 жалких созданий, покрытых тряпками, с опущенной головой, потухшим взором, багрово-красным лицом и длинной взъерошенной бородой. Одни из них боролись в молчанье за узкий проход на мосту, который, несмотря на их небольшое число, оказался недостаточным для их поспешного бегства; другие бежали там и сям по льдинам, громоздившимся на реке, с трудом перебираясь с одной на другую. И это была вся «великая армия»! И многие из этих беглецов были еще новыми рекрутами, которые присоединились к ней впоследствии!
Два короля, один принц, восемь маршалов в сопровождении нескольких офицеров, генералы, беспорядочно шедшие пешком; и наконец. Несколько сотен солдат старой гвардии, сохранивших еще свое вооружение, - это было все, что оставалось; они представляли собой «великую армию».
Или скорее
Он нашел в Ковно отряд артиллерии, триста немцев, составлявших гарнизон этого города, и генерала Маршана с 400 солдат; он принял начальство над ними. Сначала он прошел по всему городу, чтобы ознакомиться со своей позицией и собрать еще несколько солдат; но он нашел только раненых, которые с плачем стремились за нашей отступавшей армией. В восьмой раз, после выхода из Москвы, пришлось покинуть их всех в госпиталях, как их покидали по всему пути, на всех полях битвы и на всех биваках.
Несколько тысяч солдат было на площади и на прилегавших к ней улицах, но они лежали замерзшие перед винными магазинами, которые они разгромили; они нашли смерть там, где они искали жизнь! Это было единственное подкрепление, которое было ему оставлено Мюратом; Ней видел себя одиноким в России с 700-ми иностранных рекрутов...
14-го, рано утром, началась атака русских. В то время, как одна колонна появилась внезапно на дороге из Вильны, другая русская колонна перешла ниже города по льду реки, вступила на прусские земли и, гордясь тем, что она первая перешла через границу, направилась к Ковенскому мосту, чтобы запереть этот выход и отрезать Нею всякое отступление. Послышались первые выстрелы у виленских ворот; Ней бросился туда; он хотел удалить пушки Платона выстрелами из своих орудий, но нашел свои пушки забитыми. Артиллеристы бежали...
Покинутый всеми, Ней не лишился самообладания и не оставил своего поста. После бесплодных попыток остановить этих беглецов он подобрал их заряженные ружья, обратился к солдатам и сам-пять стал лицом к лицу с тысячами русских. Его отвага их остановила; она заставила покраснеть нескольких артиллеристов, которые последовали примеру своего маршала; она дала время адъютанту Геймесу и Жерару собрать тридцать солдат и привезти два-три легких орудия, а генералам Ледрю и Маршану собрать единственный батальон, который у них оставался.
Но в этот момент началась за Неманом, около Ковенского моста, вторая атака русских. Было половина третьего. Ней послал Ледрю и Маршана с их 400-ми человек отбить и сохранить этот выход. Что же касается его самого, то, не отступая ни на пядь, не думая о том, что происходит за его спиною, во главе тридцати солдат он держался до наступления ночи у ворот виленской дороги. Потом он перешел через Ковно и Неман, все время сражаясь, отступая, но не обращаясь в бегство, и шел вместе с остальными, поддерживая до последнего момента честь нашего оружия и в сотый раз за эти сорок дней и сорок ночей рискуя своей жизнью и свободой, чтобы только спасти еще несколько французов. Он вышел последним из этой роковой России, показав миру беспомощность слепого счастья перед великой смелостью, доказав, что для героев все ведет к славе, даже самые великие поражения!
Было восемь часов вечера, когда он перешел на союзный берег. Тогда, видя, что катастрофа завершилась, что Маршан оттеснен к самому мосту, а вильковишская дорога, по которой шел Мюрат, вся покрыта врагами, он бросился направо, углубился в лес и исчез.
Сегюр
ТЫЛ И СНАБЖЕНИЕ ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ
В XVII и XVIII вв. военные развивали систему поставок, основанную на накоплении припасов в магазинах и крепостях, дополняемых закупками у гражданских поставщиков, которые следовали по пятам за каждой армией. Эти тыловая и транспортная системы были в лучшем случае рудиментарны, поэтому у армии не было возможности поддержать себя на значительном расстоянии от своих магазинов. Эти тыловые и транспортные ограничения порождали такую систему военных операций, при которой они старательно планировались задолго до наступления и подкреплялись накоплением военных припасов за много месяцев до действительного начала кампании.