Отголоски прошлого

Ришард Дариуш

— У тебя как было, так и осталось специфическое чувство юмора, — расхохотался пират.

— Вообще-то это правда, — вмешался судовой врач, которому было сейчас еще менее весело, чем его эксцентричной пассии. — Мы действительно состоим с мадам Гайде в отношениях, и я очень попрошу вас, в честь нашего знакомства, воздержаться от шуточек в этот адрес. Иначе мне бы очень не хотелось портить так приятно начавшийся вечер (и ваше явно хорошее настроение) выяснением того, кто из нас прав, а кто виноват…

— Что, таки серьезно?.. — сверкающая улыбка сразу скрылась в аккуратно остриженной бороде капитана Ламберта, и

он постарался изобразить на лице более серьезное выражение. — Ну, ничего, с кем не бывает… И не нервничай ты так …Ларри, верно? Я вовсе не хотел никого обидеть. Я вообще очень добрый…когда на суше. И давай ты обойдешься без своих мудреных речей, а то длинные слова меня только расстраивают… Кстати, честно говоря, я уже успел порядком накатить, так что все равно не вполне хорошо тебя понимаю, — Лауритц скрестил руки на груди и проворчал что-то более-менее примирительное. — Вот и славно! Расскажите мне лучше, чего это вы здесь забыли? Али собрались куда-то?

— Никуда мы не собрались, — отрезала капитанша.

— Знаю я ваше «никуда»… — Барт хитро сощурил глаза и прицокнул языком, — могу его себе даже представить, если туда набирается такая команда.

— О, сынок, ты даже представить себе не можешь… — начал было Пратт, отрываясь от миски жаркого, которую ему принесли, но его прервал его же старпом:

— Да-да, кэп, никто себе этого не представляет. Вы кушайте-кушайте, не отвлекайтесь, приятного аппетита.

— Ну ладно, скажете, не мое собачье дело?.. Можете не рассказывать, если это такой секрет…

— Лучше ты сам нам расскажи, что это за такой аттракцион невиданной щедрости сегодня? — Шейла достаточно хорошо знала своего друга для того, чтобы суметь перевести разговор на беспроигрышную тему. А оседлав своего любимого конька, Варфоломео мог болтать с таким энтузиазмом, с каким молодая мать восхищается долгожданным ребенком или профессор описывает свою диссертацию…

Почти час пират рассказывал о своих подвигах, благородных…но в основном не очень. Его послушать, так он за последние два месяца раздел и разул всех торговцев в Малахитовом море, и теперь от одного упоминания его имени не дрожат разве что заезжие купцы. Одного из которых Ламберт со своими головорезами ограбил не далее, чем вчера. И дело вышло очень удачным — торгаш как раз успел обменять весь свой товар и возвращался на юг с деньгами, так что пиратам даже не пришлось морочить голову тем, как бы сбыть краденое повыгодней на черном рынке. Им оставалось только считать богатый улов…удовольствие слегка подпортил только один факт — рыбка оказалась с зубами, и для того, чтобы заполучить ее в свои сети, пришлось потратить немного пороха и свинца.

— Кстати, — внезапно вспомнил Варфоломео, — я ведь говорил, что мне не помешал бы судовой врач… Так он и правда нужен. Лауритц, а не мог бы ты сделать мне большое одолжение…нет, не подумай, что я пытаюсь тебя сманить. Это не по понятиям. Просто у меня после захвата того кораблика в команде осталось несколько раненых, а подлатать их некому. Знаешь ли, не так просто найти в этой дыре хорошего врача, а не какого-нибудь придурка и шарлатана, который, ко всему, еще согласится добровольно иметь дело с пиратами… Так вот, могу ли я нанять тебя для оказания самых что ни на есть профессиональных услуг? Я в долгу не останусь, заплачу вперед.

Не заметить, что доктору пират

сразу пришелся не по душе, мог только глупый, слепой или очень пьяный человек. Ну, или настолько самоуверенный, каким был капитан Барт Ламберт, чтобы хоть на секунду поверить в то, что кто-то может его не любить. Тем не менее, помимо недавно и неожиданно возникшей ревности, Траинен перманентно обладал джентльменским набором из порядочности, чувства долга и милосердия, поэтому ему не составило труда войти в положение Варфоломео. Как врач он чувствовал себя обязанным помочь, ведь помогать — его работа. Пусть сверхурочная, но та, которую за него никто другой не сможет выполнить. Еще в студенческие времена у них была такая славная пословица: «Не откладывай в долгий ящик, или в этот ящик кто-то сыграет», и ее Ларри хорошо запомнил на всю жизнь…

— Я согласен, — ответил он после непродолжительных раздумий. Врач был готов потерпеть невыносимое общество капитана, лишь бы потом спокойно заснуть ночью и не мучиться угрызениями совести за то, что обрек кого-то на смерть своей глупой личной неприязнью.

— По рукам! — обрадовался Ламберт, торжественно пожал руку «своему новому другу» и протянул ему пахнущий порохом кисет, в котором позвякивали монеты. — Как и обещал — плата вперед, чтоб ты знал, что дело чистое. Я так рад, что ты согласился, дружище!

— Ох, не нравится мне этот весельчак… — прошептал судовой врач своему капитану, передавая ей деньги.

— Мне тоже не нравится…уже давненько, — фыркнула Шивилла. — Если не хочешь, не иди, еще не поздно отказаться.

— Неужели все настолько плохо?..

— Да нет, в принципе, он мужик адекватный, по крайней мере, в этом деле ему довериться можно… У тебя пистолет заряжен, на всякий случай?

— Как всегда, капитан.

— Вот и хорошо, тогда можешь спокойно идти развлекаться. Хотя мне не очень нравится это зарабатывание грошей, — она приоткрыла кисет, в котором находилась довольно крупная сумма, — когда совсем скоро в нашем распоряжении будут миллионы…

— О чем речь ведете? — оживился Ламберт, видимо, расслышав финансовую тему.

— Черт… Лимоны, говорю, на кухне закончились, а без них у грога вкус совсем не тот. Так когда именно тебе понадобится мой доктор?

— Да хоть сейчас. Ларри, сейчас сможешь, ты еще достаточно трезвый? Я тогда с тобой пойду, посмотришь заодно мою великолепную шхуну «Дикий пес», вон Шейла ее знает…

Траинен только перекинул через плечо сумку со всем необходимым, и они с Ламбертом вышли из «Стойла», когда любительский хор нетрезвых исполнителей затягивал веселую, добрую песенку:

— Мы грешники, дурная наша слава, Не пировать нам всем на небесах. Морскому черту продались за право Лететь вперед на полных парусах. А флаг на мачте треплет буйный ветер, Он черен, как пиратская душа…

— …Но только кто заботится о цвете, коль за душою нету ни гроша? — допел Варфоломео последние строчки и хлопнул Ларри по плечу, от чего последний начал испытывать первые симптомы острой аллергии на фамильярность. — Ну что, знахарь, пойдем в порт? Как говорится, раньше сядем, раньше выйдем.