Отголоски судьбы
Шрифт:
Нити игривым соблазном обвили запястья, уходя по коже, вливаясь в кровь, устремившись к груди. Хьярт пронзило. Только не болью, как это было раньше, а восторгом, заставляя замирать в предчувствии наслаждения.
Он ощутил стихию во всем ее разнообразии и великолепии — каплю за каплей. Тихий шелест ночного прибоя и умиротворенный шум моря, просыпающегося под восходящими лучами Таллы. Рев водопадов и мерное урчание рек. Утреннюю песнь рос и вечный покой застывшего льда. Ярость штормов и разрушающее всесилие волн. Величие гроз и глухую дробь дождя по мокрой земле.
Появившийся из неоткуда маленького
…Олайя бесстрашно стояла на самом краю пропасти, обнимая его, не давая сделать последний шаг.
— Не уходи, не уходи, не уходи, — шептали губы девушки, прикасаясь к его лицу.
Димостэнис медленно открыл глаза. Все вокруг было в серебре. Искры плясали на золотых волосах, цеплялись за одежду, руки, обвивали их тела, заворачивая в серебристый кокон.
Хьярт скрутило болью. Олайя подняла руку, положила ему на грудь, успокаивая.
— Ты вернулся? — она подняла мокрое лицо. Вряд ли виной тому были лишь брызги, долетавшие до них от водопада.
Он неуверенно кивнул. Говорить пока было тяжело. В глазах все еще стояло бескрайнее синее пространство, а в ушах хрустальный звон капель.
Дим поднял руки, обнимая девушку, делая несколько шагов назад от бездны.
— Ты — смелая, — прошептал он, — впрочем, вряд ли ангелы могут быть другими. Я же был прав — ты мой ангел?
Она смотрела, не отрываясь, искренним глубоким взглядом.
— Это слишком много.
— Это мне решать.
Димостэнис уже несколько сэтов сидел на берегу озера, ожидая Олайю. Уходящая Талла окрасила склоны скал серебристым блеском. Прошлая ночь превратилась в сплошную мешанину обрывков и образов. Водопад, стихия, слияние, серебро, затапливающее все вокруг, сладостные объятия, жадные поцелуи, рыжие пряди на его лице.
— Пора. Мне пора, — попытки освободиться от него. Умоляющий шепот: — отпусти меня сейчас…
Маленький ярх, уносящий его ангела. Мир вдруг ставшим пустым. И острое понимание того, что так будет всегда, если ее нет рядом.
Прошедший день обернулся пыткой, где он никак не мог справиться с одуряющим водоворотом чувств, в который его постоянно затягивали воспоминания.
Он искал Олайю во дворце, даже заходил к Пантерри, выдумав какой-то нелепый предлог. Она словно пряталась от него, словно не могла решить, чем была для нее эта встреча.
Вечерняя прохлада залезла под куртку, остужая мысли и успокаивая весь день ненормально стучавшее сердце.
— Приветствую.
Олайя нерешительно остановилась в двух шагах от него. Слегка нервно, растерянно улыбнулась.
— Я не знала, что ты здесь.
Интересная фраза. Не объясняющая ничего. Не знала — и рада его видеть или не знала и теперь думает, как скорее убежать.
Вчерашняя встреча, наполненная жаркой близостью, больше была похоже на выплеск
— Я болен, — тихо проговорил Димостэнис, не спуская с нее глаз.
Олайя бросила на него тревожный, вопросительный взгляд.
— Я не спал. Я ни о чем и ни о ком не могу думать, кроме как об одной златовласой особе, которую хочу видеть каждую мену, каждое мгновение, зная, что только тогда я буду счастлив. Я растерян и даже напуган, но буду честен: еще никогда такого не испытывал.
Ее щеки охватил очаровательный румянец. Как языки робкого пламени, растапливая скованное холодом сердце.
— Вы можете поставить диагноз?
— По всем признакам, — она смущенно улыбнулась, — похоже, что вы влюблены.
— Это излечимо?
Олайя покачала головой.
— Боюсь, врачевание здесь бессильно.
— Тогда я счастлив.
Она вспыхнула, словно пламя разгорелось, высвечивая золото волос, веснушек.
Димостэнис порывисто шагнул, притянул ее к себе. Прижался к слегка припухшим губам, чувственным, мягким. Необъяснимо. Необдуманно. Сладко. О, Боги, как же сладко…
Как он мог сомневаться? Позволять всяким глупостям поселиться в своей голове. Он чувствовал, как его накрывает облаком пьянящего восторга, и не стал сдерживать вновь нахлынувшие эмоции. Сегодня первый раз, он хотел разделить это с другим человеком. Тугие набухшие нити силы сплелись вокруг них, прошили насквозь. Навсегда соединив две половинки в единое целое.
После вчерашнего соединения с водной стихией, аура на его коже приобрела ровный четкий контур. Новая грань его неизвестного дара. Теперь вода, как и земля была не просто источником силы. Стихии жили в нем, также как и он оставил им частичку себя.
— В самую нашу первую встречу — я помню нити силы, проходящие сквозь тебя ко мне. Что это было? — Спросил Димостэнис, когда градус их встречи в очередной раз несколько понизился и они могли познавать друг друга в более спокойном формате.
— Несколько аров назад я нашла там своего летуна. Она была тяжело ранена, и я никак не могла ей помочь. Дар целителей — особый, мы не можем брать энергию мира, только силу врачуемого, перераспределяя потоки внутри организма. В отчаянии я стала пытаться взять хоть немного энергии из этих переполненных ею мест. Естественно, у меня ничего не получилось. Я разозлилась и стала повторять это снова и снова, пока вдруг не поняла, что сила не просто уходит, а проходит сквозь меня, и я могу провести сконцентрированную энергию к объекту своего врачевания. Я много тренировалась и научилась пользоваться этим во время целительства.
— Кто-нибудь еще знает об этом?
— В начале своего обучения я показала Бриндану.
— И что он?
— Сказал, чтобы я не пользовалась этой стороной дара. Что это что-то вроде побочного эффекта моей силы и может повредить хьярт.
— Но ты все же использовала, когда исцеляла меня.
— Сначала я подумала, что ты умер. Ты был так далеко и не подавал никаких признаков жизни. Все же пульс был, он бился еле-еле слышно. Несмотря на твою энергетику, мне не хватало сил, чтобы закрыть дыру в твоем боку. Я позвала Молнию, и мы доставили тебя наверх. Ты помнишь?