Отголоски судьбы
Шрифт:
Взять хотя бы его. Не то, чтобы он презирал, ненавидел, унижал людей без дара, но и помыслить, что он будет общаться с ними, он тоже никогда не мог. Это было в крови, шло от предков. В их поместье работают обычные смертные. Их большинство. Те ары, когда он управлял семейным хозяйством, он часто помогал, если к нему обращались за помощью, решал и устранял проблемы, устроил даже приемный день, чтобы выслушивать и принимать жалобы. Лишь потому что это было его обязанностью. Потому что так было надо. Он никогда по-настоящему не проникался их проблемами, не участвовал, не сочувствовал, при этом зная, что многие были ему благодарны
Дим остановился у одного из домов. Что сейчас происходит за этими стенами?
Конечно, нельзя знать, что происходит за каждой закрытой дверью. Однако он знал, что в Верхнем районе в это время знать собирается под сенью дворцового сада, устраиваются поэтические вечера, устраиваются балы. Одной из любимых занятий молодежи, в том числе и самого Аурино — соревнования по полетам на ярхах, которые проходили в пригороде Эфранора. Душными вечерами, особенно, когда при дворе не устраивались приемы, выходили в парки, раскладывали доски, кидали кости, передвигали шашки. В последние ары, это игра стала настоящим наваждением.
Девицы учились музицировать и вышивать на кружевных платочках свои инициалы, чтобы случайно обронить перед страждущими их кавалерами, показав свое расположение. Молодые люди слагали стихи и завоевывали трофеи на турнирах, устраиваемых по поводу и без. Более взрослые дамы соревновались в званых обедах и танцевальных вечерах, которые перекочевывали от одного знатного дома к другому.
А что каждый день, каждый вечер делали жители нижних кварталов?
В окнах стали появляться блеклые отблески каминов, либо факелов. Дим шел дальше. Вот из одного дома вышли трое — мужчина, женщина и ребенок аров десяти. В руках мальчишка держал конструкцию из нескольких палок, тонкой ткани и длинной веревки. Он видел такие в своем имении еще в детстве, так развлекались деревенские дети, запуская фигуру в воздух. Его подобное никогда не интересовало. Зачем? Если можно сесть на ярха и взлететь самому.
Вот по улице прошла уже не молодая женщина с двумя бидонами в руках. Что она несет? Еду для детей? Объедки соседской собаке? Как здесь принято?
Вот совсем молодая парочка в темных закоулках держатся за руки. Чем дальше он шел и поднимался вверх, тем больше людей встречалось на его пути. На него особо не обращали внимания, несмотря на то что он был одет явно не в ту одежду, которая была принята в этих кварталах. Видимо, его принимали за законника какого-нибудь высшего чина либо одного из проверяющих, число которых перед готовящимся шествием его величества заметно увеличилась на улицах города.
Дим вышел на набережную. Здесь было шумно и оживленно. Правда назвать это центральным местом можно было с трудом. Река, не самая ее лучшая часть, выложенная неровными булыжниками мостовая, каменные вазы с огневиками, даже не в каждой, так чтобы скорее создать иллюзию света, чем реальное освещение. На одном пятачке совсем еще молодая девица пощипывала струны лиры, а еще одна парочка лихо отплясывала под эти заунывные треньканья. Однако весело было всем. Парень закружил свою партнершу, но не успел вовремя перехватить руки, и та с визгом отлетела в сторону, врезавшись в Дима.
Советник замер. Девушка, хохоча, подняла на него взгляд, но дойдя до его глаз, вздрогнула и отшатнулась, пробормотав извинения и поспешив к своим друзьям.
Он свернул с набережной. Улица наиболее преуспевающих жителей нижней части города. Более уютные, ухоженные домишки, у некоторых был даже свой небольшой сад, более светло, чисто, опрятно. Он все время вспоминал глаза той девушки, с которой случайно столкнулся. Веселые и задорные они в мгновение превратились в испуганные и… В них сверкнула явная неприязнь и неприятие. Для обычных смертных одаренные такие же непонятные и чужеродные, как и для шактов те, кто родился без дара. Многие ары их разъединяли. Вряд ли они смогут когда-либо преодолеть эту пропасть.
Вот открылась дверь еще одного дома, из него вышел мужчина примерно его аров. Димостэнис сразу узнал его, хотя они и виделись уже почти два минора назад. Следом за ним выпорхнула девушка, закутанная в плащ. Он подал ей руку и, притянув к себе, что-то зашептал на ушко. Его спутница засмеялась. Радостно и звонко.
Дим замер. Его буквально пригвоздил к месту этот смех. Он тряхнул головой и последовал за парочкой, однако те не спешили, и догонять их не пришлось. Влюбленные стояли посреди улицы. Девушка ласково гладила мужчину по лицу, по волосам, он покрывал поцелуями ее вторую ладошку, потом она перехватила его губы своими. Капюшон сполз с ее головы, открывая волосы, профиль.
Однако Дим уже узнал этот смех. Который изменился. Стал более взрослым и чувственным. Раскованным и проникновенным. И который он никогда не перепутал бы.
В глазах потемнело. Он не чувствовал себя, не видел ничего вокруг, лишь этот смех в ушах и сила неуправляемым потоком свернувшись в тугой комок, поползла по коже серебряными искрами. Он не мог контролировать ее, не мог заставить себя двинуться. Казалось, он не мог даже дышать.
Мужчина заметил его первым. Обернулся. Девушка перехватила взгляд своего кавалера и тоже обернулась. Замерла. Сделала шаг вперед, смотря на неожиданного свидетеля их отношений. Обошла мужчину и встала так, чтобы закрыть его собой.
— Дим, — прошептала она, — я прошу тебя не надо.
Она сделала шаг к нему. Ее губы дрожали.
— Дим, я прошу тебя…
Он больше не мог ее слышать. С трудом преодолевая себя, развернулся и пошел вдоль по улице.
Димостэнис больше не видел людей, гуляющих на набережной, тусклый свет огневиков, гул голосов. Все исчезло. Остался только смех, до сих пор звучащий в ушах.
Потом где-то была река, и мост, и кварталы средней части города. Он шел и шел, не помня, что он делает и что ему нужно. Он просто хотел уйти от этого смеха, он просто хотел больше его не слышать.
Дим не знал, сколько шел и, собственно, куда. Опомнился, только когда почти уткнулся в ограду императорского дворца.
Элени подошла к двери дома. Подняла руку, чтобы постучать, в нерешительности замерла. Прикрыла глаза, проглотила рвавшиеся наружу рыдания. Еще несколько миноров назад, она бы радостно ударила по двери одной из своих, как всегда, неудавшихся формул, чтобы хозяин дома почувствовал ее, а потом с разбегу прыгнула бы в его объятия, смеясь от счастья и радости встречи. Сейчас же между ними встало препятствие, и она не решается сделать даже шаг, чтобы преодолеть его.