Отголоски судьбы

Букия Оксана

— Ваше величество, почти в самом конце, сто тридцать девятая страница, второй абзац сверху. Я думаю, вы лучше кого-либо другого прольете свет истины на своих верных подданных.

— Я, Стеллар Аурелио Эллетери, владыка Астрэйелля и всех живущих под его сводами, призываю на службу пять моих вассалов, принесших клятву верности мне и всем кровным моим сыновьям. Я разделяю власть, данную мне Богами, на пять частей, и вверяю по одной ее части каждому из моих преданных слуг. Повелеваю им быть подмогой и опорой до тех пор, пока опыт и знания не сменят юность и неопытность или не

придет на трон наследник, который сможет взять в свои руки все столпы власти и вновь объединить их в единое целое. Ибо власть императора неделима и священна, и дана ему Великим Зелосом и матерью всего живого на Элиасе — Таллой. А сам император наместник их на земле. Единственный, и все остальные лишь вассалы его, принесшие клятву верности и чести.

Звонкий, полный торжества голос его величества все еще звучал в ушах Димостэниса, медленно бредущего по улице. Это собрание высосало из него все силы. Даже аура вновь стала прерывистой и висела на нем привычными клоками. Он плюнул на все меры предосторожности и распустил защитный контур. Вряд ли сегодня хоть кто-то найдет в себе силы на военные действия.

После того как император закончил читать волю своего давно ушедшего прадеда, он величественно поблагодарил всех собравшихся и покинул благородное общество. Следом понуро вышли советники. Оставшиеся еще некоторое время сидели словно замороженные, пока осознание только что произошедшего не растопило лед отчужденности и люди стали оживать. Зала наполнилась взволнованными голосами, которые сначала осторожно, потом все более и более возбужденно перешли к обсуждению произошедшего, иногда и вовсе срываясь на крик.

Поначалу все взоры были устремлены на главного советника, но видя, что тот не склонен давать какие-либо объяснения, собравшиеся оставили его в покое и перешли к общему обсуждению. Воспользовавшись тем, что на него больше никто не обращает внимания, Дим выскользнул через ту же дверь, за которой скрылся император. Однако пошел не в покои его величества, а в противоположную сторону, желая незаметно покинуть дворец.

Хотелось сесть на ярха, взмыть в небо, вобрать в себя энергию мира, опуститься в Голубых горах, найти своего ангела, зарыться лицом в шелковое золото волос…

Около дома его ждал посланник от императора.

— Куда ты делся? Я жду тебя! — глаза правителя Астрэйелля возбужденно горели. — Я же должен поблагодарить тебя за подарок!

— Не стоит, — отмахнулся Дим, — служу вашему величеству.

Взбудораженный Аурино не обратил внимания на его слова.

— Я-то думал, что Стеллар — старый безмозглый ишак! А он и не думал лишать своих наследников права единоличного правления, он ввел Совет как временную меру, а потом те должны были сложить свои полномочия и уйти.

— Он считал, что доверяет судьбу династии в верные руки.

Император презрительно фыркнул.

— Когда дело касается власти, нет ни верности, ни преданности. Все забывается и уходит на второй план.

Димостэнис скривил губы, но не стал оспаривать это сомнительное для него заявление.

— Ты — молодец! — Аурино остановился напротив главного советника, глядя в глаза. — Спасибо. Ты это сделал, как

и обещал! Правда, это не отменяет того, что ты к тому же еще и порядочный паршивец! Ты не мог сказать мне об этом раньше?

— Простого спасибо было бы достаточно, — язвительно заметил Дим.

Император махнул рукой.

— Ты прав! Победителей не судят. Проигравшие могут проваливать ко всем чертям в Бездну!

Дим обошел кабинет, нашел самое отдаленное кресло и устроился в нем, подальше от разгоряченного правителя. Эмоции, исходящие от того, зашкаливали и начинали душить. Радость, восторг, растерянность, застарелая ненависть, обиды, ликование, злое торжество. Шквал. Буря. Ураган чувств, захлестывающие сознание, будто это были его личные переживания.

— Это навряд ли, — Дим тряхнул головой, отгоняя наваждение. — Что ты собираешься делать дальше?

— Я понимаю, что легко они не сдадутся. Однако ты не просто нанес удар, ты нашел очень верное место и время. Новость словно вихрь разлетится по всему государству. Я прикажу перевести старый свод законов и растиражировать его в больших количествах, так чтобы он был доступен каждому. А во время празднования становления династии я официально объявлю, что упраздняю Совет Пяти. Слезно поблагодарю за ары службы и даже предложу какие-нибудь должности при дворе.

— У них есть мощная сила — армия. Ты думал об этом?

— Я так долго мечтал и представлял себе этот момент, что уже не раз продумывал последствия. Даже если предположить, что они захотят силой отобрать у меня трон, им сначала надо будет найти того, кого они посадят на освободившееся место. Без императора они впятером не уживутся. Им сначала надо будет передушить друг друга.

— Ты сегодня устроил хорошую порку Дайонте, когда не испепелил за его дерзкую попытку напасть на тебя, — вспомнил Дим то, что произошло на совете.

— На свод, — поправил его император, — хотя конечно я мог истолковать это как покушение на свою особу и ответить. Но мы мудры и всепрощающи.

— Твоя аура даже не дрогнула, когда столкнулась с его плетением. Однако даже до меня докатилась отдача от энергетического выплеска.

Аурино усмехнулся.

— Мой далекий предок, основатель династии был сильным одаренным. Не зря он сплотил вокруг себя всех шактов и дал отпор смертным, которые до этого пытались уничтожить нас. Он провел их через все войны и победил. Он был силен, и люди верили в него и сделали своим правителем. Сотни аров потомки Эллетери сидят на троне, и не нашлось еще никого, кто был бы сильнее.

Слова императора ввинчивались в уши, сжимали голову железным обручем, пронизывая насквозь. Хотелось вскочить на ноги, припасть на одно колено и вновь присягнуть на верность. Дим сжал пальцы на подлокотниках, словно боясь, что непослушное тело так и сделает. С трудом дотянулся до своего хьярта и выставил щит.

По губам Аурино пробежала улыбка.

— Что это было? — Димостэнис недоуменно поднял глаза на своего правителя.

— Одна из сторон дара Эллетери. На праздничном шествии я продемонстрирую ее своим подданным. Напомню, кто стоял у истоков и почему я имею на это право. Только я!