Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
Спёртый запах застарелого алкогольного перегара и прочей дряни шибанул в нос. Не понял, как Толик умудряется выглядеть чисто и опрятно?
На диване лежал мужчина.
Я сел на подоконник, свесив одну ногу наружу, вторую поставил на подоконник.
– Так и живёшь? – спросил я. Толик кивнул: - у меня своя комнатка, там и живу, есть ещё кухня.
– А здесь?
– Здесь у нас зал.
– Здесь проходят оргии?
– Толик кивнул.
– Кто ещё участвует?
– Сосед, дядя Коля.
– Где он? надо позвать. Ладно, это потом. Тащи
Мы не стали расталкивать папу Толика, устроились за столом, сделали два красивых бокала «мохито», украсив их дольками лимона, надетыми на края стакана. Толик понастраивал гитару и задумчиво сказал: вообще-то у папы сегодня день рождения, ему сегодня исполняется 37 лет.
Почему-то вспомнилась песня Высоцкого про роковые 37, где и Пушкин, и Маяковский… Отбросив грустные мысли, предложил прореветь «С днём рожденья тебя!»
«Проревели» похожими на писк мышат голосами и подняли бокалы с криками: «С днём рождения, Максим Сергеевич!» - не знаю, как Максим Сергеевич, а соседи начали выглядывать в окна, тётки что-то недовольно ворчали, а у мужчин загорались глаза.
Мы проорали ещё несколько здравиц, пока в окне не появилась помятая и всклокоченная голова Максима Сергеевича.
Мутными глазами он оглядел нашу компанию.
– С днём рождения, папа! – воскликнул Толик, - Выходи, утоли жажду! Мы специально для тебя готовили этот освежающий напиток! (речь Толик учил минут пятнадцать).
С неожиданно прытью Максим Сергеевич перемахнул через подоконник, появился возле нашего стола (Толика даже отбросило потоком воздуха),
схватил бокал, выбросив красивую трубочку в виде зонтика, и несколькими глотками выпил «мохито». Крякнул, вытерся рукавом и, сказав: «божественно!» потянулся за закуской.
– Э, нет, - отодвинул я закуски, - праздник праздником, но сначала приведи себя в порядок, тебе надо принять ванну, выпить чашечку кофе…
Максим Сергеевич уставился на меня, как на говорящую букашку:
– Кого это ты привёл, Толька? Батяню твоего не уважает…
– А ты ещё не заслужил уважения, что ж ты опустился так?
Во дворе воцарилась тишина. Из окон выглядывали заинтересованные лица. Максим Сергеевич оглядел зрителей. Вздохнул, почесал широкую грудь под грязной футболкой и ответил: - Что ты понимаешь, пацан! Разве тебе известно, что такое тоска?!
– Я – знаю, мне – известно, - жёстко сказал я, подымаясь со своего места, - пойдём, я покажу тебе твою тоску.
Я взял его за руку, подвёл к окну и показал на вонючую комнату: - Вот твоя тоска, твоя вонючая берлога, где ты лелеешь свою обиду и свою неизбывную печаль, здесь поселился неудачник, который рвёт душу своему сыну, а моему другу Толику…- Я работал на грани фола. Если папа Толика сейчас взорвётся и отделает по - свойски наглого пацана, то весь наш план полетит ко всем чертям. Я вовсе не шутил, когда говори маме, что авантюра наша была опасна, стоило этому здоровенному мужику отмахнуться от меня, и я катился бы до самой калитки, но я сильно надеялся, что «мохито»
– Ты можешь мне помочь? – с недоверием спросил мужчина.
– Мы пришли не только поздравить тебя. Честно говоря, если бы не Толик, я бы и не посмотрел в твою сторону, «жертва непонимания», так что, приводи себя в порядок, а то от тебя воняет, и присоединяйся к веселью.
Максим Сергеевич, опустив голову, побрёл к двери своей квартиры.
Я вернулся, с трудом успокаивая расходившееся сердечко. Буквально было видно под футболкой, как оно колотится о рёбра.
Подойдя к столу, я вытер пот и уже, было потянулся к бокалу «мохито», да вовремя опомнился:
– Ну, где там дядя Коля? – поинтересовался я. Толик не ответил, он отвернулся от меня. Ну и чёрт с тобой, отворачивайся. Твоему отцу сейчас нужна хорошая встряска, а не слезливые уговоры типа: «ты обещаешь, обещаешь?».
Я предложил Юрке спеть «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер» и на два звонких голоса начали выводить куплет за куплетом. Толик перестал дуться и стал нам подпевать.
– Пропой, говоришь? – гулким басом сказал за моей спиной детина в голубой тельняшке и берете, - сейчас пропьём! – и со звоном выставил на стол несколько бутылок пива.
– Э, нет, дядя Коля, - сказал я, - у нас есть для вас угощение, всё утро готовили, пока родители не сбежали.
– Круто! А где Сергеич?
– Отправили принять ванну.
– Какие молодцы! Вы друзья Толика?
– Да.
– А это кто?
Я оглянулся. За моей спиной за забором стояла немалая толпа ребят с нашего двора, подтягивались и местные ребята. «Как бы не начались разборки» мелькнуло у меня, но пока всё было спокойно.
Нащупав в кармане шорт несколько купюр (мама и папа тайком сунули мне по тысяче) я отдал их ребятам:
– Купите себе что – ни будь, да устраивайтесь где-нибудь поблизости.
– А это, дядя Коля, моя футбольная команда. Нам нужен тренер.
– Ты по адресу, Макс замечательный тренер.
– Поможешь нам?
– И вам, и Максу, с удовольствием.
– Тогда выпьем за здоровье и день рождения Максима Сергеевича, за успех нашего безнадёжного предприятия, за новую трезвую жизнь, ура!
Троекратное ура сотрясло двор. Во дворе, между тем, стали собираться соседи, выносить столы, накрывать их. Наверно, все любили и жалели Максима. Только помочь было некому.
Мы выпили.
– Какой чудный напиток! – восхитился дядя Коля, - дашь рецепт?
– Он тебе больше не понадобится, ты больше не будешь пить.
– Как это?
– Больше не захочется, - ответил за меня мой брат, - скоро ты будешь удивляться, как вообще мог так бездарно тратить время.
– Не понял, - вы что, нас трезвенниками решили сделать?
– Вы слишком далеко зашли, - сказал я, - посмотри на Макса.
– Ну, Макс ладно, а я причём?
– Я думал, ты друг. Знал бы, не тратил бы на тебя волшебный напиток.