Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
– Что-то мама не в восторге от твоего вида, - произнёс Юрик.
– Зато я в восторге! – сказал Саша.
– И я, - добавил Толик.
– Ну, вы в восторге всегда! – засмеялся Юрка, - вы и сейчас сияете, как два медных котелка.
Я взял ребят за плечи и притянул к себе:
– А сейчас?
– Осторожнее, Саша, они сознание теряют.
– С трудом в себя пришла, - призналась мама, заходя к нам в комнату, - Надо же, какая у нас Саша!
– Антонина Павловна сказала, надо привыкать и соответствовать, - сказал я, - хотя мы с Толиком так оделись
– Мне рассказывали, что вы танцевали так, что могли бы и меня научить.
– Это была встреча, шок, так сказать. В шоковом состоянии чего только не сделаешь. Надо сознательно.
– Удивил, - созналась мама, - присаживаясь на второй стул. – Хорошо, заканчивайте сегодня свой танец, завтра будем учить другой.
– Я предложил станцевать либертанго, но почему-то моё предложение было сурово отвергнуто, - пожаловался я.
– Всё равно я не умею его танцевать, - призналась мама, а так было бы красиво, только тебе надо переодеться в бальное платье.
– У меня будет платье Ледяной принцессы, в нём можно и танго, и вальс.
– Да, - согласилась мама, в этом платье можно всё. Скоро папа придёт. Будете ещё репетировать?
– Можно ещё разок, - согласился я, - мы уже отдохнули.
Мы выбрались в большую комнату и ещё поплясали. Мама с Юриком сидели на диване и хлопали в ладоши, мы с ускорением кружили с Толиком по ковру, и, при крике «ай я яй, Ламбада!», зашёл отец. Мы сделали вид, что не заметили его, и продолжали выступление. Папа, молча, прошёл и сел на диван. Он тоже начал хлопать в такт мелодии, а когда мы закончили, папа сказал: - Замечательный номер, вот бы ещё мою дочь заставить так одеться!
– Спасибо, папа! – воскликнул я, кланяясь.
– Сашка! Ты?! – вскочил папа, хватая меня за плечи и осматривая со всех сторон с улыбкой. Потом притянул к себе и поцеловал. Я вздрогнул и отстранился: - прости папа, у тебя щека колючая.
Папа ничего не сказал, молча, ушёл на кухню.
– Но у него действительно колючая щека! – капризно сказал я.
Мама тоже ушла на кухню, Юрик укоризненно посмотрел на меня и ушёл в нашу комнату. Ребята засобирались домой, я никого не задерживал, мы тихо попрощались, и я закрыл за ними дверь.
В своей комнате я переоделся, сел в угол своей кровати, подтянул к груди коленки и бездумно уставился в окно.
Юрик включил компьютер, и, толи играл, толи что-то искал в интернете.
– Ребята, кушать! – позвала нас мама. Я не пошевелился.
– Пошли? – предложил Юрик.
– Не хочу, - ответил я, - может, позже.
– Ну что ты, как маленький, надулся? Это, между прочим, ты папу обидел.
– Ты, Юрик, кое-что не знаешь, и лучше тебе этого не знать, меньше знаешь,
крепче спишь.
– Ты что-то вспомнил?
– Напомнили открытым текстом. Иди, я посижу, настроение, глядишь, поднимется.
– Да, жди, - Юрик ушёл.
Я сидел, уткнувшись носом в коленки, и лениво размышлял.
Правильно говорит
Ведь он сказал тому Саше, а меня - то он совсем не знает? Но резануло прямо по душе, даже след остался, теперь, когда он идёт на сближение, у меня сами собой вырастают колючки. А какая у него тяжёлая рука! По больной голове… Как только жив остался. От жалости к самому себе закапали слёзы, и я зашмыгал носом. Вставать за носовым платком было лень, и я вытер лицо подолом майки.
Вошла мама, села возле меня, притянула к себе, я начал хлюпать носом.
– Что у вас опять с отцом? Он молчит, ты плачешь. Зачем ты его обижаешь? Он ведь любит тебя.
– Он любит себя, - пропыхтел я, - Я не собираюсь жаловаться, ты и так всё видишь и знаешь.
– Я ничего не знаю и не вижу.
– Это хорошо, тебе нельзя волноваться, - я снова вытер лицо подолом майки и сказал: - прости, я спать лягу.
– Хоть покушай.
– Извини, никого не хочу видеть.
– Даже меня?
– Так бывает.
Утром мобильник разбудил меня.
Я нашёл его под подушкой, выключил, но напрасно я боялся разбудить Юрика: рядом никого не было.
Ну что же, подумал я, бойкот, так бойкот. Ещё не то переживали!
Я побежал в ванную, ледяной водой смыл сон, почистил зубы, посидел на унитазе, и пошёл к своим снарядам. Делая утреннюю гимнастику, старался думать о школе, друзьях, домашних заданиях…
Домашние задания я игнорировал, надо пораньше прийти в школу, почитать, учебники. Письменные? Списать у Толика, если он делал.
Друзья называются! Сбежали в самый трудный момент! Хотя в семейные разборки вмешиваться вряд ли кто решится.
Саша будет в нашей семье?
Будет или нет, это ещё вопрос! Толик и так почти брат мне, хотя он не горит желанием быть братом, а кем хочет? Правильно… Кем-кем? Ерунда какая-то получается. Какой из него муж?! Как и я жена. Какая ерунда в голову лезет! Вот Саша, здесь вопросов нет, при мысли о нём внутри всё сжимается от счастья, от того, что он есть.
Я прокрутил «велосипедик» и сел в позу лотоса, делая дыхательные упражнения.
Скоро, очень скоро я с ним встречусь! Я поднялся, легко запрыгнул на турник, и подтянулся пять раз, накачивая в мышцы радость.
«Надо бы велотренажёр выплакать» - подумал я, делая упражнения на растяжку. Растяжка давалась легко, даже на шпагат почти сел, ещё немного, и можно будет удивлять партнёров по самбо уходом от захвата. Отжимание от пола – десять раз. Маловато, будем наращивать. Зачем я всё это делаю?
Я ведь почти отказался быть мальчишкой. Но нет, пока я ребёнок, меня никто не защитит, а мир подростка суров, жесток и опасен, пожалуй, намного опасней взрослого мира, ведь взрослые, начиная разбираться между собой, детей уже не замечают. В азарте они избавляются от этих мелких помех, походя. Пройдя по головам детей, потом ужасаются, какой же враг оказался коварным!