Откровения на пути в обитель
Шрифт:
Приближался срок окончания интернатуры, и до меня дошли слухи, что «Зяма» хочет оставить меня на постоянную работу в отделении. К такому повороту событий я был не готов, горячо жаждал самостоятельности. Придя к начальнику отдела кадров дорожной врачебно-санитарной службы «железной леди» Ларисе Константиновне, я попросил не менять моего исходного пункта назначения – узловой больницы станции Абдулино, в чём «железная леди» меня столь же «железно» заверила, окинув несколько недоумённым взглядом.
САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ – АБДУЛИНО
После сдачи экзаменов по интернатуре и получения удостоверения я совершил пробную вылазку на место моей будущей «ссылки». Впечатление, по Воле Божией, составил
Ярко запечатлелся в памяти день моего окончательного приезда в Абдулино через месяц после разведочного выезда 31 июля 1988 года. С оранжевым рюкзаком и солидным кожаным «дипломатом» я разместился в апартаментах, где мне предстояло провести первую ночь на чужбине. Это комната отдыха в бараке для командированных из управления дороги чиновников близ железнодорожного вокзала. С собой, кроме коробки просроченных и твёрдых как камень шоколадных конфет (о чём мама, заботливо положившая их в рюкзак, конечно же, не подозревала), ничего съедобного не было. Позавтракав стаканом холодной воды с «каменными» конфетами, я начал свою самостоятельную жизнь.
Главный врач Георгий Ф. (отчество в памяти не отложилось) – безвольный и беззлобный алкоголик, худощавый жердеобразный человек – старался всеми силами понравиться мне. Кстати, большинство персонала больницы втайне вздыхали о бывшем главном враче Тимуре Амирановиче Ч., которого сами же «выжили», устроив настоящую травлю и вынудив его перейти на должность хирурга районной больницы. Меня одна из конкурирующих группировок больницы пыталась выдвинуть на место лидера инициативной группы по возвращению Тимура Амирановича назад, на «железку». Помню, что закончилось это замечанием Ф.: «Прекратите мышиную возню».
Пообещав в ближайшее время переехать на новую квартиру и отдать мне в распоряжение свой домик на территории больницы, главный врач временно поселил меня в заведении, называемом «бригадный дом». Здесь иногородние локомотивные бригады отдыхали перед обратной поездкой. Меня поселили в комнату-пенал с крашенными тёмной краской стенами, тусклой лампочкой под высоким потолком и грязным окошком. Зато в «бригадном» была изумительная столовая с дешёвой и вкусной кухней и горячий душ.
Достаточно покормив меня «завтраками», главный врач наконец-то освободил жилище, и я с трепетом переселился. Грязь, бардак в доме меня не опрокинули. Я взялся за дело. Вытащил из домика с полгрузовика всякого хлама, вымыл и вычистил его, натащив при помощи сердобольных сотрудников больницы самую необходимую мебелишку. Дали мне древний холодильник «ЗИЛ». Мы привезли из дома на «Москвиче» с помощью безотказного дяди Саши «уют» в форме проигрывателя «Радиотехника-001», усилителя «Электроника», акустической системы «25-АС», дорожек на пол, покрывал, кассетника «Легенда» и посуды. Чуть позже больница оплатила мне покупку небольшого холодильника «Саратов». На абдулинской почте я выписал самую «передовую» прессу того времени: журнал «Наука и религия» и газеты «АиФ», «Медицинскую», «Литературку», а также «Медицинский реферативный журнал» – и стал жить-поживать, опыта наживать.
Домик и больничный стационар находились в двадцати метрах от маневровых железнодорожных путей. Первое время я не понимал, как можно жить и лечиться под постоянный грохот формирующихся грузовых составов и переговоры маневровых диспетчеров по громкой связи через мощные репродукторы на столбах. Да и если б только диспетчеров! Скучающее местное население нередко «отрывалось» на истошных криках и воплях в служебный микрофон по ночам. Но ничего – привык!
Первое время после прибытия у моего рабочего кабинета в поликлинике был аншлаг. Прежний невропатолог Вячеслав М., достаточно натешив местное население своими пьяными приключениями, отбыл домой в Куйбышев
Вскоре после начала моей собственной врачебной практики я получил на дорожном аптечном складе настоящие, пусть даже простенькие, стальные, ИГЛЫ ДЛЯ ИГЛОРЕФЛЕКСОТЕРАПИИ. Не мудрствуя лукаво, стал претворять теорию в практику. Ко мне потянулись не избалованные медицинскими услугами абдулинцы. После приёма в поликлинике и осмотра неврологических больных в стационаре я занимал освобождавшийся к тому времени физиотерапевтический кабинет, и туда начинали тянуться страждущие, по преимуществу женщины. Вкалывал иглы, что называется – «набивал руку», делал массаж с элементами мануальной терапии. Как ни странно, от моих сеансов большинство получали значительное улучшение. Большинство благодарили, кто чем мог, хотя никакой таксы я не назначал.
Как-то меня попросили полечить приехавшую к сотруднице больницы родственницу – молодую женщину. Она оказалась очень привлекательной (пациентки мои были в основном пожилые и очень полные), и поскольку я лечил её «по полной программе», включая мануальные манипуляции, то, будучи неженатым, почувствовал сильное влечение. Она, ощутив это, думаю, ради развлечения, подыгрывала мне. Как-то мы оказались попутчиками и шли мимо моего домика, и я, поймав её несколько похотливый взгляд, указал на хижину и сказал, что живу очень уединённо и не люблю гостей. Отчётливо помню, как назвал себя образно «монахом». КТО МОГ ЗНАТЬ, ЧТО ЭТО ОКАЖЕТСЯ ПРОРОЧЕСТВОМ!
Первое время после прибытия в Абдулино я переписывался с Аней, мы обменивались любезностями, вспоминали наши ночи, хотя вспоминать-то, собственно, было нечего, единогласно поносили Борю. Каким-то образом (скорее всего, «по недосмотру» комплексующей супруги) мои письма Боря прочитал. Было объяснение с ним по телефону. Договорились потолковать дома, когда я приеду в Куйбышев. На Центральном автовокзале состоялся длинный разговор. Оба страшно волновались, трясущимися руками курили одну за другой сигареты, хотя я и не был курильщиком. Однако расстались друзьями, вынеся суровый приговор Ане и вообще всем женщинам, в чём были, наверное, частично и правы.
В скором времени были закончены отделочные работы в новом двухэтажном здании поликлиники, и мне достался кабинет, который никто не хотел брать. Неизвестно для каких целей предназначенный по проекту, он состоял из трёх комнат: центральной большой с входной дверью и двумя смежными маленькими, лишёнными дверей в общий коридор. Напротив оказался также пустующий кабинет большой площади. Быстро смекнув, я решил развернуть в этих помещениях реабилитацию для своих больных. Кабинет напротив стал кабинетом ЛФК. Там была вмонтирована в стену шведская стенка, установлен аппарат для механотерапии, куплен и постелен на пол большой палас. Вскоре к нам устроилась на работу медсестра, имеющая квалификацию инструктора ЛФК. Мне нужно было своих больных с вертеброгенной и суставной патологией куда-то направлять. Дело пошло! В центральной комнате моего трёхкомнатного кабинета был оборудован кабинет психотерапии, в который я вывел акустические колонки. В комнате справа мы устроили аппаратную, гардероб и бытовку. В комнате слева я вёл приём неврологических больных. Занятно было наблюдать, как пациент, открыв дверь из коридора, попадал в затемнённое плотными шторами безлюдное пространство. Уже на этом этапе я начинал диагностику. Ждал и наблюдал, каким образом бедняга выйдет из затруднительного положения.
Конец ознакомительного фрагмента.